И правда надоело, но Ищейка не придумал, как быть.
– Логен вернулся. Он поможет.
Доу опять фыркнул.
– Ну-ну! Девять Смертей только и умеет, что сеять смерть.
– Тише, – осадил его Тул. – Ты должен ему, не забыл? Мы все ему должны.
– Любым долгам есть предел. – Бросив сковороду на землю, Доу поднялся и вытер руки о куртку. – Где его носило, а? Он бросил нас в долинах, не сказав ни слова. Оставил с плоскоголовыми, а сам удрал на другой конец мира! Кто поручится, что он вновь не убежит, когда ему надоест воевать? или не переметнется к Бетоду? или не пустится почем зря крошить всех подряд? Или сделает еще мертвые знают что?
Ищейка взглянул на Тула, и тот виновато отвел глаза. Все они видели, как Логен впадает в проклятый боевой раж.
– Это было давно, – сказал Тул. – Люди меняются.
– Не-ет, – ухмыльнулся Доу. – Не меняются. Себя таким враньем успокаивайте. Я буду держать ушки на макушке! Девять Смертей – не хрен собачий. Кто знает, что он выкинет дальше?
– Есть идея.
Обернувшись, Ищейка увидел Логена – тот стоял, прислонившись к дереву. Ищейка хотел было улыбнуться, но так и не смог, стоило ему заметить взгляд Логена. Взгляд, который Ищейка знал издавна и который вызывал в памяти все самое страшное. Так смотрят на тебя мертвые, когда из них совсем утекла жизнь и когда им уже на все наплевать.
– Если желаешь говорить, говори со мной прямо.
Логен приблизился чуть не вплотную к Доу. Он свесил голову набок; на его обмякшем лице отчетливо проступили белые шрамы. У Ищейки аж волоски на руках встали дыбом; хотя солнце припекало, его пробрал озноб.
– Будет тебе, Логен, – примирительно произнес Тул, стараясь обернуть все в шутку. – Доу просто так ляпнул. Он же…
Логен перебил его, обращаясь к Доу.
– Когда я в прошлый раз преподал тебе урок, – не меняя мертвецкого взгляда, проговорил он, – то думал, что ты его усвоил. Похоже, у кого-то из нас короткая память. – Он встал к Доу еще ближе, чуть не впритирку. – Ну? Тебе нужен еще урок, парень?
Ищейка вздрогнул. Если эти двое сейчас сцепятся не на жизнь, а на смерть, то их не остановишь. В напряжении, казалось, прошла целая вечность. Черный Доу никому не позволил бы так с собой разговаривать, ни живому, ни мертвому, даже самому Тридуба, но вот он наконец ощерил желтые зубы и произнес:
– Не, одного урока мне хватит. – Доу отхаркнул комок слизи, сплюнул в сторону и, по-прежнему улыбаясь, стал медленно пятиться. Своим видом он словно бы говорил: на этот раз уступаю, однако в следующий последнее слово останется за мной.