Мое
появление дома стало для жены полным сюрпризом. Зашел я в квартиру
на цыпочках, дверью не хлопал. Застал супругу за учебой — Вера
конспектировала какую-то статью. Я закрыл глаза ладошками, под ее
«ой» поцеловал в шею.
— Петя! У
тебя увольнительная? А что не предупредил?
— Так
точно, товарищ военврач третьего ранга! Полная и окончательная.
Уволили из ШОНа с концами! — я сел в кровать, потянул к себе жену.
Та сопротивлялась.
— Как
уволили?! Ну-ка рассказывай!
Ну я и
рассказал. Про козни Ермолаева, шведский язык, и прочий марксизм,
придуманный разными немцами нам на погибель.
— Тебя
отчислили?!
— Как
двоечника, — покивал я. — Прости, родная, не вышло из меня
разведчика.
— Иди к
Кирпоносу, — тут же сделала вывод Вера. — Завтра же. С утра. Он
тебе жизнью обязан, вытащит.
Похоже
другого варианта не оставалось.
Но жена у
меня — золото. Больше к этому разговору не возвращалась, будто и не
было его. Не нудела и не причитала. Приняла как должное. Случилось,
и ладно. Будем дальше жить. Вот это я понимаю, правильное отношение
к семейной жизни — что бы там с мужем ни произошло, накорми, напои,
и приголубь.
***
С
начальством надо встречаться с самого утра, пока вышестоящие
товарищи не испортили настроение. Я нарядился в идеально
выглаженную форму, нацепил ордена, звезду Героя, и поехал по
темноте на Фрунзенскую. Ночью еще подмораживало, будто и не весна
сейчас. Да и днем тепло только на солнышке было.
Что
Кирпонос в Генштабе, я вчера узнал. Осталось только найти его и
напомнить о своем существовании. Трубку взял кто-то мне
неизвестный, но Михаилу Петровичу доложил, и сказал, что тот с утра
ждать будет. Был бы Аркаша Масюк — тот бы больше сообщил, но где
мой товарищ сейчас, пока неведомо.
Так что
пропуск меня ждал, тут как снег на голову не свалишься, особенно
таким чинам. Я поднялся на второй этаж, как мне и подсказали, и
вошел в приемную. Да уж, в Киеве, конечно, побольше хоромы были, но
надо понимать: тут вам не там.
Адъютант
один был, лейтенант, я его точно раньше не встречал. Молодой
парень, лет двадцати с небольшим, но сразу виден штабной лоск. Не
расфуфыренный хрен с напомаженным чубом и мундиром из генеральского
сукна, вовсе нет. Одет обычно, стрижен коротко, «Тройным»
одеколоном самую малость пахнет. Но что-то такое штабное во
внешности есть. Не из окопа, короче. У этого про Масюка не
спросишь, он даже если знает, не скажет. Этот вопрос я за дверью
задам, если встреча хорошей будет. У высокого начальства память
иной раз коротка бывает. Но хоть не сразу в строевой отдел послали,
и то хлеб.