- Войны хотите? Вы ее получите… Оленька вам устроит…
Акулина вернулась быстро. Девушка поставила кувшин на столик и
быстро заговорила:
- Никто ничего не знает, барышня! Я молчком, бочком да к
вам!
- Молодец, - похвалила я ее. – Что мачеха, к завтраку
собирается?
- Одеваются! А барин уже сидят на террасе! – Акулина достала из
шкафа полотенце. – Давайте-ка, я тепленькой водичкой на вас
полью!
Помывшись, я надела чистое платье, замечая, что служанка с
любопытством поглядывает на меня. Видимо ей было очень интересно,
как я оказалась в своей комнате, если меня отправили к жениху.
- Молчи, пока я перед мачехой не появлюсь! – приказала я ей. –
Чтоб ни одна живая душа!
- Молчу, барышня! Молчу! – закивала Акулина. – И словечка не
вымолвлю!
Я вышла из комнаты и спустилась вниз. Дверь на террасу
находилась в гостиной, но, разогнавшись сначала, я все же
притормозила, услышав голоса. Нет, нет, нет… Нужно послушать. В
моем положении нужно внимательно слушать, а не бежать сломя
голову.
Подкравшись на цыпочках к открытой двери, я замерла.
- Это ж как ты до такого додумалась? – в неприятном голосе
Николая прозвучала насмешка. – Силой нашу Оленьку отдать…
- Хватит с меня, - резко ответила ему Мария Петровна. – Надоело
терпеть ее! Пусть поживет в доме своего будущего супруга до
венчания. Его милость пообещал, что примет все меры для того, чтобы
Ольга стала послушной и ласковой.
- Интересно, что же там происходит… Так хочется узнать, как
встретили ее, как приняли… - Николай веселился, а мне хотелось
придушить его.
- Ой, не смеши! – воскликнула мачеха, но все же сама принялась
похохатывать. – Хорошо встретили! Не сомневайся! Пока весточки не
было, но думаю, с минуты на минуту доставят нам новости, а может, и
сам барон явится!
Они еще несколько минут смеялись, обсуждая мое незавидное
положение, а я приходила в ярость. Ну, почему? Почему нельзя сейчас
ворваться на эту чертову террасу, и «хыч-хыч» - все на полу со
сломанными конечностями! Нет, мне нужно быть терпеливой.
Но мои планы поменялись в один момент. Перестав смеяться, Мария
Петровна серьезным голосом произнесла:
- Хорошо, что Черкасов умер до того момента, как Ольге двадцать
один годок-то исполнился. Тогда бы мы с тобой не знали, что и
делать. Вовремя его Бог прибрал.
- Дураком был, дураком и помер, - лениво произнес Николай. –
Верил вам матушка. Опекунство назначил над Оленькой… Рохля, а не
мужик. Характеру никакого… Все он вас с Ольгой девоньками величал.
Мои девоньки, мои девоньки… Тьфу!