Господи, что происходит? Почему я здесь?!
Меня рывком вытянули из машины, и я кулем упала в траву – ноги не держали. Как будто сковало параличом. Их трое, они будут меня убивать… Все в гематомах, сказали они…
Я заныла, заорала, вывернувшись из-под чужой руки, и тут же получила оплеуху. Шатаясь, привстала – мышцы еще слабые, но готовы к работе. Я рванула с низкого старта, надеясь убежать и спрятаться среди деревьев. В моем наряде получилось не очень – через несколько шагов меня сбили на землю.
– Пошли, – велел тот, что рассуждал, как со мной разобраться.
Мне зажали рот и потащили вглубь леса. Я спотыкалась о валежник, высокая прошлогодняя и сухая трава мешала идти, цепляясь за джинсы, ноги заплетались. Я инстинктивно сжалась, стараясь стать меньше, лицо залили слезы. Ладонь того, что зажал мне рот стала влажной. Он чувствовал, что я плачу, но его это не трогало.
Меня вели к бурелому, и стоило мне замешкаться, как я тут же получила удар по почке. В пояснице вспыхнула боль.
– Нет, – зарыдала я, рассматривая кучу поваленных деревьев, старый валежник, сухие голые кусты. Я знала, зачем мы туда идем.
Я остановилась, спиной упираясь в грудь тому, кто меня вел, но следующий удар заставил меня идти.
Среди веток и кустов меня повалили на еще холодную, сырую землю. Один сел сверху и прижал. Второй заломил руки. Как я ни извивалась, и ни мычала сквозь ладонь третьего, освободиться не удавалось.
В руке мужика появился пузырек из темного стекла – маленький, как для лекарств. Он вытащил пробку и мне запрокинули голову.
– Полегче, чтобы следов не осталось, – сказал он, когда мне сжали челюсти, заставляя открыть рот. – Все должно выглядеть естественно. Отравила человека и сама отравилась со страху.
– Нет! – заорала я, изо всех сил мотая головой. Я поняла, о каких гематомах шла речь. Сейчас я, как и тот несчастный в нашей «Магнолии» начну блевать кровью, а потом сдохну от множественных кровоизлияний. – Помогите!
Отчаянный рывок: я напрягла бедра, упираясь пятками в землю, выгнулась – я пыталась столкнуть того, что меня держал. Сжала ладони, пальцами царапая землю и набирая полные горсти земли.
Огромный мужик пришпилил меня к земле, словно бабочку к листу.
Я сыро, до боли в горле заорала, вырываясь, когда вскрытый пузырек поднесли к открытым губам. Перед глазами стояло лицо Ярцева, его умершего друга, и мне очень, очень хотелось жить.