На XW-Z404, которую Макс предпочитал для простоты именовать Потеряшкой (404,
блин!), смертельно опасными были все. Начиная от насекомых всех видов, мастей и
размеров, которые так и норовили попить чужой кровушки, и заканчивая зверями
покрупнее — вроде ядовитых гримов… Зато имелись хоть и прожорливые, но
полезные твари. Например, те, которых Макс именовал кабанами. Они были
здоровенными — по массе в половину веса Колина, который тянул почти на
тонну, — агрессивными, с виду фиолетово-пятнистыми, но при этом вполне
себе вкусными и замечательно подходящими в качестве пропитания и медведям, и
самому Максу, не вызывая никакого отторжения в организме.
Но у этого приятного факта, как и у любой медали, была и обратная
сторона — местные хищники тоже имели к инопланетным гостям устойчивый
гастрономический интерес и могли их с аппетитом сожрать, при этом не
отравившись чужеродным белком. Собственно, именно из-за повышенной
агрессивности местной фауны планета, абсолютно пригодная для заселения и
богатая ископаемыми, и попала под запрет. Нет, конечно, можно было бы истребить
здесь все живое под ноль, а после завезти с той же Земли, давно превращенной в
один большой питомник, каких-нибудь не столь злобных зверюшек и скотинок, но…
Но, во-первых, в разведанном секторе космоса годных для заселения планет пока и
так хватало, а во-вторых, стали бы возбухать Зеленые… Так что Потеряшку
оставили в покое. И на самом деле именно этот запрет на колонизацию стал
главной защитой и для Макса, и для пары медведей, которых он привез с собой.
Хотя иногда мысль о том, что он — Макс Хорн — единственный разумный
обитатель этой солнечной системы, а до ближайшей обжитой планеты пара парсеков,
задевала что-то внутри, скребла когтями… Словно кот дверной косяк. Избранная
рыжим Воришкой для этих целей деревяха на входе на кухню уже вся была какой-то
неровно-лохматой — когтищи у этой кошачьей заразы были будь здоров! И с
некоторых пор Максу казалось, что таким же — истрепанным,
измочаленным — стало у него то самое место под сердцем, где было тщательно
заперто слово «одиночество».
Однако ныть и жаловаться на судьбу было глупо. Он сам выбрал свой путь. Сам все
для себя решил. И совершенно точно не считал себя преступником, несмотря на то,
что на родной планете, с которой Макс на Потеряшку и прибыл несколько лет
назад, его заочно приговорили к смертной казни. Ладно. Действительно плевать.
Куда важнее было другое — то, что он делал в своей лаборатории. И
результаты, которых, кажется, удалось добиться…