– Почему? – возразил Фернандо. – Сейчас он весьма кстати. Отцу Антонию исполнилось чуть больше двадцати лет. Он радостно улыбался, отчего бритая тонзура на голове светилась счастьем и святостью. Под новенькой сутаной скрывалось тщедушное слабенькое тельце с коротенькими чистыми ручками. Тоненькими женскими пальчиками с длинными ухоженными ноготками он нетерпеливо перебирал цепочку нагрудного крестика, старался найти ему выгодное положение. Священник вступил в комнату, по-собачьи напряг ноздри остренького с горбинкой носа, обнюхал воздух, разочарованно оглянулся на дона Педро. Тот поднял глаза к небу, тяжело вздохнул, дескать, сами видите причину болезни.
Лекарь ушел. Капеллан остался у захлопнувшейся двери в ожидании приглашения. На его лисьем личике, с маленькими миндалевидными глазками, выражалась обида. Фернандо молча смотрел на него. Юноша поднял руку для благословения и со словами: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа…» пошел к нему. Хозяин приподнялся, сел, свесил ноги с кровати, уперся руками в матрас. При виде спутанных волос и пьяного лица капитана, голос отца Антония умолк, рука опустилась без крестного знамения.
– Вам плохо? – сочувственно спросил он.
– Душа болит, – пожаловался офицер.
– Вы оскорбили ее непотребным поведением, – заключил Антоний. – Она находится в зависимости от тела и в то же время оказывает могущественное влияние на него.
Фернандо посмотрел на капеллана, кивнул в знак согласия, повалился на подушку. Приободренный священник продолжил:
– Сознание и постоянное самонаблюдение удостоверяют нас в том, что наша воля свободна, мы можем действовать независимо от влияний, бороться с внутренними побуждениями. Усилие, какое мы делаем над собою, выбирая поступок из ряда возможных, служит главным признаком свободы. Сознавая себя свободным в выборе действий, человек чувствует ответственность за поступки. Когда человек поступает под влиянием страсти, он является ее рабом, тут есть лишь минимум свободы. Однако нельзя сказать, что свобода совершенно отсутствует, и поэтому человек не ответственен за поступки. Он виновен потому, что довел себя до состояния, когда страсти овладели им. – В подтверждение сказанного юноша сжал кулачок, поднял указательный палец к небу— Наиболее свободен человек тогда, когда способен подчинить свои поступки нравственному высшему закону, сделать его себе господином!