Беатрис сорвала цветок, сунула нос в фарфоровую чашечку лепестков. Красно-коричневая пыльца замазала ей лицо, но девушка не заметила. Магеллану сделалось весело и легко.
– На следующий день у поваленного дерева обрубают ветки, с помощью катков и веревок перетаскивают ствол в деревню, каждые сто метров устраивают жертвоприношения. На берегу мастера выжигают и долбят ствол в течение месяца, пока не получится легкая вместительная лодка, способная выдержать свыше сорока человек. К корпусу пришивают в два ряда доски для бортов, замазывают смолой дырочки. Иногда из циновок устанавливают похожий на клешню рака треугольный парус, острым концом обращенный к днищу. К одной стороне лодки крепят на шестах дополнительный поплавок-балансир, устраивают между шестами помост для продуктов и снаряжения. Такие двадцатиметровые лодки обгоняют каравеллы, не боятся волн. Туземцы украшают суденышки резьбой, перламутром, раковинами, разноцветными камешками. К носу привязывают божка в гирляндах из цветов и перьев.
– Теперь понятно, почему Энрике любит красивые перья, – сказала Беатрис, разглядывая павлина.
– Он мечтает не только о перьях, – добавил Фернандо, – ему хочется ходить голым, чтобы все видели великолепную татуировку.
– Татуировку? – переспросила девушка. – Дуарте рассказывал о восточном обычае. Это болезненная операция?
– Довольно неприятная, но в последние годы португальские моряки подражают малайцам.
– Неужели святая инквизиция терпит дьявольские символы? – удивилась Беатрис.
– После крещения водой орнамент теряет магическую силу, становится простым украшением.
– Я слышала от францисканцев, будто даже после крещения туземцы остаются людоедами.
– На большинстве островов каннибализм – обычное явление. Виной тому языческая вера и скудная животная пища. У туземцев есть лишь свиньи и куры, да и то не везде. Некоторые племена варят мясо собак в соленой воде. Оно хорошо помогает при грудном воспалении и скорбуте (цинге).
– Энрике ел пленных? – испугалась девушка.
– Да… – не сразу ответил Фернандо, – и мне предлагал.
– И вы? – в отчаянии воскликнула Беатрис.
– Нет, нет, – поспешил успокоить Магеллан. – Когда в Африке у меня начался скорбут, Энрике принес печень и уговаривал съесть сырой. Я отказался, но другие больные ели. Жажда жизни сильнее отвращения.