К. Д. Бальмонт - страница 2

Шрифт

Интервал

Меж прошлым и будущим нить

Я тку неустанной, проворной рукою:

Хочу для грядущих столетий покорно и честно служить

Борьбой, и трудом, и тоскою, —

Тоскою о том, чего нет,

Что дремлет пока, как цветок под водою,

О том, что когда-то проснется чрез многие тысячи лет,

Чтоб вспыхнуть падучей звездою.

Есть много несказанных слов

И много созданий, не созданных ныне, —

Их столько же, сколько песчинок среди бесконечных песков

В немой аравийской пустыне.

Гражданские чувства, служение прогрессу, жертва собою, мечтательность и разочарование – все это вылилось в стихотворении «Болото». Поэт восклицает:

О нищенская жизнь, без бурь, без ощущений,

Холодный полумрак, без звуков и огня!

В противоположность характерной для поэзии Бальмонта зрелых лет солнечности, его первые стихи можно назвать «лунными». Тихий заученно-поэтический и зачаровывающий лунный свет вдохновлял и его первые поэтические грезы. Вот лунный сонет. Выбираю это стихотворение, потому что форма и тут пророчествует. Мы увидим, что поэт очень скоро станет придавать принципиальное значение форме сонета и на нем построит даже свое новое миропонимание. Пока он еще тихо напевает старые мысли на новый лад:

Когда Луна сверкнет во мгле ночной

Своим серпом, блистательным и нежным,

Моя душа стремиться в мир иной,

Пленяясь всем далеким, всем безбрежным

К лесам, к горам, к вершинам белоснежным

Я мчусь в мечтах, как будто дух больной.

Я бодрствую над миром безмятежным,

И сладко плачу, и дышу – Луной.

Впиваю это бледное сиянье,

Как эльф, качаюсь в сетке из лучей,

Я слушаю, как говорит молчанье.

Людей родных мне далеко страданье,

Чужда мне вся Земля с борьбой своей,

Я – облачко, я – ветерка дыханье.

О «новых веяниях», однако, уже заговорили в 90-х годах. Одновременно с первыми выступлениями Бальмонта как поэта вышел сборник, изданный Перцовым, «Молодая поэзия» и того же издателя-критика «Философские течения в русской поэзии», где впервые появилась статья Мережковского о Пушкине. «Тени» Федора Сологуба тоже уже заставили о себе поговорить. Уже смеялись над молодым Брюсовым. Волынский в Северном Вестнике пошел походом на реалистов и народников. И они, по праву, ответили ему резким осуждением, признав его самым вредным из всех представителей царившей реакции. Все это так. Но «новые веяния», как зачастую и гораздо позднее, вовсе не ставились в зависимость от оценки поэзии Бальмонта. При первых разговорах о нем ссылались почти исключительно на его деятельность переводчика и вообще знатока западной поэзии.

Следующая страница