– Горячего или холодного? – отозвалась Настя, сдув прядь волос, которая упорно торчала из-под одноразовой шапочки.
– Тебе как? – посмотрел Пётр на Александра.
– Горячего, давай.
Рыбу Александр не особенно хотел, но и обижать довольного Петра не желал.
– Горячего, – повторил Пётр. – Ты волосы-то прибери, – пробурчал он недовольно Насте.
– Оно само, дядь Петь, – бойко ответила девушка.
– Само не само, а покупателям на твои космы в рыбе любоваться незачем. Приберись, поняла меня?
– Поняла, – Настя кивнула и отдала форель строгому начальнику и будущему родственнику в одном лице, предварительно ловко завернув в пергамент.
– Молодые, бестолковые ещё, – прокомментировал Пётр сцену, когда возвращались на веранду, за стол.
– Руслан где? – спросил он Нину, когда зашли в уютное помещение.
Она в это время суетилась у стола, пристраивая пирог в его центр.
– На пристань Анни повёл, вроде, на экскурсию, – недовольно ответила та.
– Это он зря, – усмехнулся Пётр. – Настя узнает, патлы мигом ему вырвет. Ревнивая – ужас! – пояснил он Александру, которому в тот момент стало не до разборок в молодой чете.
Кто из них более ревнивый, кто кому патлы вырвет. Волновало одно, какого чёрта Анни попёрлась на пристань с Русланом? Что за блажь? Какая надобность? В чём интерес? Пристань и пристань! Человек, выросший на берегу второго по величине озера России после Байкала должен был за жизнь видеть их в несметном количестве, даже если этому человеку всего девятнадцать лет.
– Я пойду за Анни, – Александр направился к двери.
– Ты чего? Дело там молодое, нам-то чего? – засмеялся Пётр.
– Тихо ты, – выразительно шепнула Нина, зыркая на мужа, округлив глаза. – Не лезь не в своё дело.
Когда за Александром закрывалась дверь, он отчётливо услышал Нинин голос:
– Ты посмотри, какая красота, будто привораживает мужиков. Звягильский, выходит, с ней шашни крутил, Руслан подорвался по первому щелчку, пока Настя не видит, Саша этот твой… переходящее красное знамя, прям, а не девушка.
– Молчи, дура ты, баба, не потому что баба, а потому что дура, – ответил громким шёпотом Пётр.
– Умник нашёлся…
Стояли сумерки, как это и бывает в Карелии – прозрачные, словно купол из голубоватого стекла, опускались. Макушки сосен и лиственниц упирались в небо, нагибались под ветром. Шелестели деревья, а кустарники вдоль дороги – невысокие облепихи, шиповник, который считался инвазивным видом, но прижился давно и основательно в этом месте, – стояли недвижимо.