Не помогало, мысли сами по себе, неконтролируемо, возвращались к Анни, кружили вокруг воспоминаний, как пчёлы вокруг мёда, жужжали, жалили, вызывая зуд неудовлетворения физического и морального.
– Анни, – произнёс он в трубку раньше, чем подумал, что не стоит этого делать. – Как ты себя чувствуешь?
– Со мной всё хорошо, – с еле слышимым раздражением ответили ему на том конце.
– Мы можем встретиться сейчас? Я улетаю через пару часов, – спешно добавил он, как сопливый пятиклассник, из страха, что понравившаяся девочка откажет.
– Хорошо… – промямлила Анни.
Небольшой ресторанчик, единственное приличное заведение, о наличие которого подсказал Александру всезнающий интернет, находился в деревянном здании в стиле ампир, построенном в девятнадцатом веке, после разрушенном и восстановленном относительно недавно. Внешний облик здания и внутренний интерьер соответствовали историческим чертежам, во всяком случае, так гласила реклама.
Он устроился за дальним столиком у окна, где открывался вид не только на сквер и реку с покачивающимися лодками, но и на входную дверь, в которую то и дело заскакивали восторженные туристы. Кто-то перекусить, а кто-то купить гостинцев из Карелии: варенье из морошки и других северных ягод, лосятину, оленину, ту же рыбу, представленную в изобилии, алкоголь – это помимо банальных сувениров.
Она пришла вовремя, без опозданий, к чему внутренне был готов Александр. Остановилась, оглядываясь. Александр улыбнулся, окинув взглядом то, что видит. Распахнутый плащ – спешила? – демонстрировал платье с рядом пуговиц на груди. Стройные ноги с аккуратными коленями и тонкими щиколотками.
Взмахнул рукой, приглашая. Встал, помог снять плащ, отодвинул стул – всё, как полагается. Анни смущалась, дёргалась, но изо всех сил старалась вести себя спокойно. Будто постоянно ходит на свидания.
Это же свидание? Самое настоящее свидание, пожалуй, единственное не ложное за все годы Виссарионова Александра Павловича.
Они о чём-то говорили. О чём – он вспомнить не мог. Внимание занимали тонкие пальцы, которые нервно выводили узоры на салфетке, а должны были на его голом теле. Венки на шее, что просвечивались сквозь бледную кожу, вызывая неконтролируемое желание прикоснуться к ним губами, почувствовать тепло, аромат тела, который копился в районе ключиц. Губы – розовые, чётко очерченные, со слоем прозрачного блеска, который придавал порочности.