— Кричи, меня это заводит.
Я не успела ответить, как он ворвался в меня. Без подготовки, без поцелуев и ласк. Так, будто я была одноразовой игрушкой.
В первое мгновение мне стало больно дышать и существовать. Каждой клеткой, нервным окончанием я чувствовала его член внутри, и это было невыносимо больно, будто меня разорвали надвое.
Я выгнулась и закричала, боль внизу живота напоминала агонию. Я кричала, как смертельно раненное животное, которого терзают клыки хищника.
«Это никогда не кончится», — подумала я, когда ощутила первые толчки внутри. Мощные, безжалостные, сначала ритм был неспешным, но уже вскоре Ветер напрочь перестал обращать внимание на моё вялое сопротивление.
Я обмякла и тихо поскуливала. Одно рукой он обхватил меня за талию и вминал в постель так сильно, что матрас ходил ходуном. Никакой красоты и таинства в происходящем не было. Только животное удовольствие хищника, настигшего долго преследуемую жертву.
Ветер смотрел мне в лицо и заставлял меня делать то же самое.
Моя промежность горела огнём, распухла, боль немного утихла, но я чувствовала себя так, будто с меня живьём содрали кожу, а потом распяли.
— Я тебя ненавижу!— выдохнула я, а он только засмеялся и нарастил темп.
— Нет, это любовь, Белоснежка. Просто не зли меня. Не веди себя как блядь, и не будешь ею.
— Жаль, что первым был ты, — всхлипнула я, и Ветер толкнулся в меня с такой силой, что я чуть не ударилась головой о грядушку кровати.
— Суука! Врёшь! Ты хотела меня!
Низ живота свело судорогой и отпустило. Последние толчки напоминали стук молотка, заколачивающие гвозди в крышку моего гроба. Или камеры.
Я почувствовала, как его сперма обжигает стенки влагалища, выстреливает внутрь, знаменуя собой конец мучений.
Когда он вышел из меня, по бёдрам потекла влага, а в воздухе запахло душной похотью и кровью.
— Запомни, никогда не лги мне, — произнёс он, тяжело дыша.
Ветер сидел на постели, я видела его спину, блестевшую от пота, и думала, что теперь никогда не смогу ходить. Свести ноги вместе, как прежде — одна мысль причиняла боль. Мной овладело какой-то бессильное равнодушие.
Какая теперь разница, что будет дальше!
— Я вижу все твои попытки. И буду пресекать их. Завтра идём к врачу и решаем наш вопрос.
— Какой? Не порвал ли ты меня так, что придётся зашивать?
Мой голос был чужим и надтреснутым.