– Стоит наверняка как пара БТРов… Слушай, а кем ты работаешь? На
вид вроде простой рубаха-парень.
– Так я и простой, только в спецовке. Сантехник я, – скромно
ответил Боря и чуть тише добавил. – Просто… верчусь. А это Шаца
машинка. Перегоняю. Надеюсь, никакое Порше по дороге в меня не
влетит и доберусь без эксцессов.
– Ну, ну ты если что – звони, – тут же заверил Володя и черканул
телефон на бумажке в бардачке. – Я этот номер восстановлю. А что за
Шац? Мы его знаем?
– А Матвей Шац – это мой папа! – добавила Вика с заднего сиденья
важную для семьи информацию. – И он сейчас где-то там же, откуда ты
прибыл. А я, значит, Матвеевна. Прикинь!
– Нихуя себе известия. Так у меня есть тесть и он воюет? Решено…
напьюсь, – весело протарабанил по торпеде Володя и закончил на
собственной щеке, изобразив звук открываемой бутылки. После чего
повернулся к Вике и просто сказал. – Вик, выходи за меня, а? Пора
нам узаконить наши развращения.
Лариса только глаза округлила, а блондинка рядом покраснела и
переспросила:
– Что, так сразу?
Володя тут же кивнул и добавил:
– Да. Выживать не успеваем, придётся жить. И ты, Ларис, выходи.
Чего нам стесняться? Как там у тайцев? «Миа ной»? Да, будешь второй
женой! Но не побочной, а… важной!
– Володя, – произнесла тихо Лариса, как женщина обстоятельная, а
не «ля-ля». – Давай ты сначала в себя придёшь. Тебя психологу надо
показать, откормить и реабилитацию пройти. На тебя сейчас школьный
выпускной костюм налезть может!
Десантник только отмахнулся и тут же потерял интерес к заднему
сиденью, переключился на водителя:
– Так ты продать вздумал, что ли?
– Перегоняю в Питер. Шац просил. Только контузию словил где-то
под Клещеевкой. Что теперь, толком не ясно. Но вроде всё на
мази.
Володя тут же хмыкнул:
– Да брось, оставь её ещё на год на руках. И продашь уже на пару
миллионов дороже. Сейчас всё так подорожает, что ахнешь. Техника,
квартиры, автомобили. Только жизнь человеческая подешевеет,
Борь.
И Богатырёв отвернулся к стеклу. Глаза вдруг встали на мокрое
место. Показывать этого не хотел. Как и то, что стал нервным и
дёрганным. И никак не знал, куда деть руки.
Что вообще пережил этот ранее здоровый мужик со шрамами на лбу,
который теперь весил как школьник, сказать сложно. Видно сразу, что
вместо мышц – жилы. Может пробежать в разгрузке кросс, а иная
разгрузка уже почти как он весит. А всё потому, что вместо крови по
тем жилам течёт – пламя. Им и выжил в свои двадцать пять-двадцать
шесть.