Я рассовал вещи по карманам,
поправил пряжку на плаще, которая так и норовила впиться мне острым краем в шею,
и осмотрелся. Только сейчас понял, что не знал, где находился, вернее, в какой
стороне был проход в верхний город. Выбрав направление наугад, я поплёлся по
улице, глазея по сторонам.
Здесь было не так уж и плохо,
местами даже уютно. Длинные двух- или трёхэтажные бараки, выкрашенные в тёмные
цвета, то прижимались друг к другу, то разделялись узкими улочками. На длинных
же балконах в узких горшках росла зелень, кое-где виднелись даже овощи под
тонкой плёнкой. Пахло едой, дешёвой выпивкой и прелой древесиной, стены сырых и
плохо отапливаемых бараков по углам покрывала плесень, издалека походившая на
странное украшение. Редкие путники кутались в одежду, и едва я отошёл на
приличное расстояние от бюро, как начал замечать на себе косые взгляды. Здесь
люди умели мёрзнуть. Так же хорошо, как ненавидеть белобрысых ищеек. Пожалуй,
надо было подумать об этом раньше, но мне явно стоило завести себе хотя бы
пальто и головной убор, чтобы не так сильно выделяться. Говорили, что убийства
в нижнем городе происходили чуть ли не ежедневно. Никогда бы не подумал, что
способен испытать такое невероятное облегчение при виде главных ворот. На
последнем десятке метров в голову так и лезли мысли о том, что сейчас
кто-нибудь обязательно всадит нож мне в спину. Между лопаток чесалось, словно
кто-то невидимый уже рисовал там мишень.
Я миновал ворота и остановился,
тяжело дыша. Мне казалось, что сердце трепещется где-то в ушах, уличные звуки
затихали на фоне его громкого стука. Я наконец-то выбрался туда, где было моё
настоящее место. Районы верхнего города не просто отличались чистотой или
ухоженностью, всё здесь специально строили так, чтобы подчеркнуть и усугубить
различие, чтобы указать второй, низшей половине населения её место. Меня
встретили белые домики с синими крышами, стоящие не так плотно, как тёмные
бараки на той стороне ворот. Некоторые были окружены узорными заборчиками.
Вдоль дороги стояли деревья, частично уже украшенные к праздникам. Сезон Тёмных
ночей, страшная и непредсказуемо длинная пора для низших, здесь был поводом для
гуляний, в первый день начинался карнавал, который продлится четыре дня.
Праздник жизни, на котором избранные отметят то, что сами сделали себя такими.
Моя семья обожала эти четыре дня, ирония вообще состояла в том, что их обожали
многие, даже те, кто никак к ним не относился. Толпы низших выходили посмотреть
на праздник, показать его детям — смешаться с толпой, замёрзнуть до полусмерти,
но прикоснуться к пресловутому запретному плоду. Я никогда этого не понимал, да
и не разделял этой любви к бессмысленным гуляньям. У карнавала была и другая
сторона, перед его началом набирали ищеек, чтобы вычислять нелегалов,
засмотревшихся фейерверком. И потому я был здесь. Впрочем, я не рассчитывал
нажиться, поработав четыре ночи, даже если лёгкая добыча обещала сама бежать в
руки. Мне требовалось нечто большее, серьёзное достижение, способное подкинуть
меня вверх по пищевой цепочке, и я был уверен, что смогу это осуществить.