Девчонка больше не бредила, да и
вообще, похоже, не собиралась снова приходить в сознание, тем не менее
бессмысленный набор слов, который она выдала на вопрос о том, куда её отнести,
оказался не таким уж… бессмысленным. Я очень сомневался, что в Храм она
собралась, чтобы отдать Лае душу. Во время инструктажа его упоминали несколько
раз, но я не слишком вслушивался, отвлекал суетливый Алик, а от монотонного
брюзжащего голоса пухлого чиновника дико хотелось спать. Я сжимал кулаки,
стараясь побольнее впиться ногтями в ладони, и надеялся, что хотя бы физическая
боль заставит тело реагировать, а глаза — держаться открытыми.
Так или иначе, теперь, после
длинного и странного дня, я приходил к неутешительному выводу, что не запомнил
из инструктажа почти ничего стоящего. Храм-на-реке давно вызывал в бюро ищеек
подозрения. Обоснованные или не очень, они возникали снова и снова.
Неприкосновенный статус Храма запрещал не только проводить там задержания, но и
вообще кого-то в чём-то обвинять. Перемещаться внутри него могли свободно все
люди, независимо от того, к верхнему или нижнему городу принадлежал конкретный
край комнаты или метр пола. Этот закон лишал любое ожидание рядом с
Храмом-на-реке смысла — слишком хорошая видимость из высоких резных окон. Не
выйдет никто, если заметит, что двери охраняют, и всё тут. А устраивать засаду
там было негде. Река, набережная, а за ней куча узких улочек и закутков,
никогда не угадаешь, в какую свернёт, а скрыться там для знакомого с городом
человека труда не составляло. Если уж местные бывалые ищейки считали это
пропащим делом, то я и вовсе не стал вслушиваться слишком сильно. Всегда знал,
что мне придётся ставить на нечто новое и неопробованное, если хочу закончить своё
дело быстро. И вот теперь у меня на плече висело тяжёлое и мокрое быстрое дело,
а я понятия не имел, куда же его запихнуть.
Двери Храма-на-реке не
закрывались никогда, но в такое время посетителей не было. Впрочем, я их и
днём-то особо не заметил. В Академии читал, что о Лае вспоминали, когда это
становилось выгодным или перед праздниками, чтобы успеть покрасоваться своей
благостью перед соседями да получить каких-то священных сладостей. В остальное
время Храм оставался предоставлен самому себе и своим пожизненным служителям.
Выбирали и воспитывали их с детства, но я всё равно не мог представить, с каким
характером должен был родиться ребёнок, чтобы посвятить свою жизнь… поливанию
дерева. Которое и поливать-то не нужно было, Лая корнями уходила в реку. Вот
ведь засада!