Я принесла из подсобки чай и
устроилась с ним на подоконнике. Редкий снег прекратился, солнце неспешно
опускалось за крыши домов на той стороне площади. Тревоги уходили. На стекле
отражалось моё довольное лицо, длинные белые локоны спускались на плечи и
согревали не хуже шарфа. Я обхватила ладонями быстро опустевшую кружку,
прислонилась к стеклу головой и провожала взглядом редких прохожих, твёрдо
решив не шевелиться до конца дня.
Из мыслей меня вырвали крики за
окном.
* Кир *
Пятью часами ранее.
Я вышел на дорогу, опасаясь, что
мой вид после трёхдневного скитания по лесу озадачит даже уставших и чумазых
грузчиков, которые под весёлый гомон поднимали на повозки спиленные деревья.
Подготовка к предстоящей зиме шла полным ходом. Впрочем, пронесёт, если
приглядываться не станут: я успел умыться в реке, переодеться, а изодранные в пути
вещи спрятать там же на берегу. Решил, что вернусь за ними, когда подвернётся
следующий удобный случай. Забрал только порванный с одного угла носовой платок
с именем Кир, которое для меня когда-то вышила мама. К счастью, никто ничего не
спросил, мужики встретили дополнительную пару рук с весьма громким одобрением.
— Подкинешь до города? — негромко
спросил я у хозяина первой и уже полной повозки, пока тот проверял, крепко ли
держится груз. Неуверенно добавил, как будто хотел оправдаться: — Закончил на
сегодня.
Мужик красноречиво окинул меня
взглядом, видимо, намекал, что грузчиков в таких дорогих плащах он ещё не
видел, но пытаться вытащить из меня правду не стал. Я же мысленно отвесил себе
подзатыльник: следовало больше думать перед тем, как открывать рот, да и слова
тщательнее выбирать, пока не напоролся на того, кто захочет получше узнать —
кто я такой.
— Залезай, — разрешил он и снова
потерял ко мне интерес.
Уточнять, как и куда именно
залезать, он не стал, а впереди место оставалось только для него. Я с
облегчением догадался, что в моей просьбе не было ничего необычного, находились
и другие лентяи, не желавшие брести домой пешком.
Я забрался на брёвна и растянулся
на двух из них с таким удовольствием, словно подо мной была не древесина, а
гусиные перья. Ноги гудели. Сегодня я прошёл совсем немного, но усталость
накопилась, а сон на земле отдыха не приносил. К тому же ночами приходилось
подскакивать от каждого шороха, слишком много порождений до сих пор оставались
на свободе и прятались в густых чащах. Считалось, что выжить одному в лесу
невозможно.