Стоит, в руках букеты держит. Кумекает, на заднее сиденье
положить или примять до верности? Кидать цветы вроде не принято,
если не на свадьбе и перекидывать через кресло не стоит, на пол
могут свалиться, а там коврики грязные. А если дверь открыть заднюю
и снова всё перекладывать, то время потратит.
– Почём тюльпаны? – вдруг раздалось позади так же неожиданно,
как известие о переводе крупной суммы по ошибке.
Сантехник обернулся, а там дед стоит с лицом, что как сморщенное
яблоко. Годы помяли, затем ещё и подгрызли.
– Да я не продаю, отец, – неловко улыбнулся Боря, а у самого
полные руки этих самых тюльпанов. И явно не на засолку.
– Ну чего тебе, жалко, что ли? Продай! – забурчал старик. – Где
я ей сейчас цветы-то ещё на районе достану? Единственное, что я
понял за «серебряную» свадьбу к своим годам, это то, что своё
всегда рядом. А тут в центр придётся ехать.
«Серебряная, это ж двадцать пять лет вместе!» – невольно оценил
внутренний голос: «И всё с одной. Брешут, походу, что любовь живёт
три года. Вот тебе конкретный жизненный пример, например. Ведь
могут же люди!»
Боря ещё раз посмотрел на деда, переложил в одну руку пять
тюльпанов и протянул:
– Не продаю, говорю же. Но… держи так, отец. Двадцать пять лет –
срок солидный. Поздравляю!
– Типун тебе на язык! Срок! – возмутился старик. – Срок это
первые пять лет был, когда с тёщей жили. А теперь что ни день –
малина, – и дед тут же взял в охапку цветы, но в ладони оставил
тысячу.
– Да не надо, говорю, – повторил Боря, но самовольный покупатель
только как можно быстрее похромал в сторону жилого сектора, бурча
на ходу. – Бери-бери. В такой день как цветов не купить? А чека не
надо! И сдачи! Главное, что рядом. А то пихался бы в этом
маршрутке, будь они не ладны!
Боря только улыбнулся, сунул купюру в карман и снова отвернулся
к багажнику. Поднял дед, настроение, конечно.
Тогда сантехник решил переложить розы и нагрузил себя белыми по
самую макушку. В щеку ещё укололо. Неприятно. Но пахнет
отменно.
«Где шипы, там и розы», – тут же припомнил внутренний голос.
А позади снова голос раздался. Уже помоложе, понапористее:
– Белые почём продаёшь?
Глобальный повернулся. Но с теми розами в руках только край
пальто видно. А пальто солидное, и рука в кожаной перчатке.
– А почему не красные? – невольно спросил Боря, ведь красный –
цвет любви. А белый – дружбы. Он вот белых роз для Леси набрал,
Дины и прочих, с кем точно семью создавать не намерен. Но раз было
дело, то тюльпанами отделываться не солидно.