Следом врач явил на свет коробочку и, открыв её, поставил на
стол. Там лежали скальпели. Рядом легли ещё инструменты и материалы
типа ватки, чашки с раствором, пахнущем елью, и прочими непонятными
мне предметами.
Я сел на стул у обеденного стола так, чтобы спинка оказалась
сбоку, и прикрыл глаза. Врач положил ладони на мою лопатку, где был
самый большой шрам, и протараторил заклинание. Видимо, оно
притягивало нужные вещества, так как вскоре я перестал чувствовать
что либо тем местом. Точнее, лишь прикосновения и холод ножа. Очень
странное ощущение. Вроде всё понятно, что срезали плоть, но в то же
время помимо холода лезвия и микро ветерка по морской ране —
ничего. Даже зуда от зарастания не было, лишь лёгкое
покалывание.
Когда врач приступил к мелким шкамикам на груди и животе, рукам,
я уже внимательно смотрел за его манипуляциями. Очень, ну очень
странный опыт. Видеть, как тебя режут, но при этом не испытывать ни
капли боли.
Перед глазами возникали картины пыток, которые уже начинали
восприниматься как какое-то кино. Будто и не со мной происходило.
Да и сам процесс завораживал — магия воплоти. Кровь казалась юшкой
из варенья, странная ассоциация. Да и вытирал врач её
моментально.
Мужчина несколько раз просил отвернуться, но я его
проигнорировал. Выглядел он при этом полным страдальцем, странный
тип. Разве это не я должен тут волноваться?
В голове проносилось много мыслей о том, как бывает просто
избежать боли, что физической, что душевной. Но, в конечном итоге,
людям ведь нравится страдать. Наверное, и с эльфами так же? Или
нет? Они ведь такие возвышенные, чувствительные…
— Всё. Ваше высочество?
— А? — я вынырнул из своих мыслей и понял, что достаточно
подмёрз. Всё же, стояла зима, а отопления нигде не было. Зачем,
если есть халат и зимнее постельное? Ну и обогревательный артефакт
для душа или прочих условий. Да и мне нравилось дышать свежестью, в
принципе.
К тому моменту, когда я оделся, врач собрал свои инструменты и,
поклонившись, ушёл. Разумеется, я его поблагодарил. Словами, ведь
деньги ему наверняка уже уплачены.
— Так, а теперь ты, — сказал я, сев на диван, где мы находились
до того, как пришёл врач. Посмотреть на Мэйна я не смог, вообще
чувствовал себя странно, будто в прострации. Даже улыбнуться вышло
с натягом.