Я не принимала Лавронсо на должность лекаря, но дварфо вовремя
заметило простуду Хитры и напоило ее какими-то отварами с магией,
залечило мой ожог и сняло ноющую боль от застарелого перелома,
подобрало для эльфа травный сбор, который восполнял утрату цветов
лиссуин — это растение, приносящее эльфийскому сердцу радость,
остроухие сажали только в своих лесах и никогда и ни за что не
продавали в другие земли... Словом, я не нашла, как возразить
против его приказов.
На дороге по Чернолесью повеяло чем-то мрачным. Я бывала здесь
несколько лет назад осенью. В то время солнце переливалось по
готовой опасть листве всеми оттенками от желто-золотистого через
пламенно-оранжевый и кроваво-красный к закатному багрянцу. Сейчас
лес вставал стеной буйной зелени, от изумрудной до темной-темной,
уходящей в бархатную черноту.
Я не спеша вела мобиль по широкой лесной дороге и чувствовала
напряженность спутников.
— Притормози, подруга, — бросил эльф голосом, натянутым как
тетива.
Я остановилась, он открыл дверь и сошел со ступеньки. Заглушив
мобиль я тоже вышла наружу. Что он почуял? Солнце проглядывает
сквозь облака, лес шумит под легким ветерком, кузнечики стрекочут в
траве.
— Птиц не слышно, — нахмурился эльф. — Езжай осторожнее. Я
приготовлю лук и артефакты. Не нравится мне это.
Он захлопнул дверь за собой, и я двинулась вперед. Чувства
обострились.
Мы проехали мимо отворота, где узкая колея удалялась вглубь
леса, будто туннель в переплетения стволов и ветвей. Через четверть
часа подъехали к другой дороге, на этот раз пошире. Я не собиралась
туда сворачивать, но Бейлир и Секирд одновременно крикнули мне
остановиться. Я уже и сама увидела, что кусты на повороте ободраны
будто большим неповоротливыми животным. Животным или... мобилем?
Возможно, любители отдохнуть в тишине съехали здесь в лес, и если
мы двинемся за ними следом, нарушим вожделенное уединение. А может,
здесь прячутся такие же беглецы, как мы, только в отличие от нас
они не обрадуются гостям и постараются заткнуть рты свидетелям.
Но... слишком тих лес. Когда мы неделю прятались у заимки, весь
день вокруг не умолкал птичий гвалт, а зайцы подбирались почти
вплотную к стоянке, и Фырхитре не приходилось охотиться далеко.
Здесь же я не слышала ничего, и даже стрекотание в траве будто
стихло.