Клара стремилась уехать в Египет не только из-за дочери. Ее одолевали всякие недомогания и врачи, тщетно пытавшиеся помочь, хотя даже диагнозы все они ставили разные. После длившихся не один месяц обследований и споров с эскулапами Клара решила бежать и заказала номер в каирской гостинице “Гезира-палас”[12] с видом на Нил.
Плыли они на пароходе “Гелиополис”, недавно спущенном на воду египетской компанией “Мейл Стимшип”; с этого морского путешествия и начался их вояж. В Египте Агата и Клара пробудут три месяца, которые значительно повлияют на их представления о жизни.
Но, как говорится, каждому свое. Вдали от Эшфилда, где все не находилось свободного времени, Клара надеялась наконец составить завещание, весьма обременительное занятие. Вскоре стало очевидно, что египетская жара занятия просто обременительные делает мучительными. У семнадцатилетней Агаты были иные заботы. Пять раз в неделю она танцевала в роскошных отелях, которые цепочкой выстроились вдоль Нила. А днем нежилась на веранде, время от времени прихлопывая надоедливую муху, и это было величайшим подвигом для изнеженной английской барышни – так считала ее свита, сплошь состоявшая из офицеров Британской королевской армии.
Но свита, разумеется, всерьез не принималась. Клара никогда бы не позволила какому-нибудь солдату, моряку или военному полицейскому заморочить голову ее невинной крошке. Но тем не менее умело подводила дочь к раздумьям о возможном замужестве, ей бы очень подошел потомственный аристократ или человек с деньгами, разумеется “полученными честным путем”.
Проклятые деньги… даже на обычные молодежные развлечения требовались изрядные суммы. Все ведь нужно было оплачивать: билеты на игры в поло, пикники, участие в крокетных соревнованиях, бадминтон. Теперь пришла пора другой учебы, не просто в школе, а в школе жизни. И Агата, как могла, постигала житейские премудрости, насколько ей позволял ее возраст и склад характера.
За три месяца, проведенные в Каире, Агата познакомилась почти с тридцатью джентльменами, но интересными ей казались лишь люди солидные, кому было уже под тридцать или даже слегка за сорок. Ровесники и даже молодые люди постарше были ей скучны, у них не было жизненного опыта, а юной Агате нравились те, кто мог рассказать что-то новое об этом мире, чего она еще не знала.