У меня перехватывает дыхание.
«Постой… это что же…»
«Не говори ничего, не время. Это слишком сложно, Рома, эти мысли должны выкристаллизоваться из мути повседневности. Главное, не бойся. Я буду рядом с тобой всегда».
Её глаза занимают всё поле моего зрения.
«И вообще, хватит о великом и вечном. Мне было обещано, что кто-то сделает буквально «всё-всё».
«А разве я не сделал?»
В любимых глазищах, только что глубоких, как бездны мироздания, уже пляшет смех.
«Ну, не то чтобы совсем ничего не сделал… Но столько ли надо?»
– Биан, ну почему?! Я же оперативный сотрудник, в конце концов…
– Всё, я сказал! – шеф демонстративно зажигает перед собой виртуальный дисплей, недвусмысленно намекая на окончание дискуссии. Я от избытка чувств громко хлопаю крыльями, но отхожу на своё место молча. Сажусь на коврик, и вид у меня настолько понурый, что Аина из-за своей ширмы окатывает меня потоком тёплого ободрения.
«Ладно, Рома, не переживай. В другой раз повидаешься со своей роднёй».
«Не в родне дело, и ты это знаешь».
«Да шучу, шучу. Но ты правда не переживай. Служба есть служба».
Против этого мне нечего возразить. Порядки в нашей конторе самые что ни на есть демократичные – можно спорить с шефом отдела, можно при желании даже с главным шефом всей конторы. Доказывать, порой даже хлопать крыльями… И ничего тебе за это не будет, покуда ты чётко исполняешь задания.
Сегодня шеф снял меня с задания, к которому мы с Аиной готовились шесть дней – изучали вводную, прорабатывали варианты… Да, в Папуа – Новой Гвинее местный координатор «зоны ответственности Ириан» запросил помощь. Послезавтра отправка, а сутки здесь, между прочим, втрое короче земных. Успеет ли Иол подготовиться?
Мне же поручено разобраться наконец с тем видением. Наши аналитики…
– Рома, вот такой вопрос – ты ещё здесь? – прерывает мои молчаливые душевные терзания Биан.
– Нет, это уже послесвечение, – огрызаюсь я, поднимаясь. Зря огрызаюсь вообще-то. В данном конкретном пункте шеф прав, разумеется. Меня ждут в аналитическом отделе.
Я выныриваю из прохладного полумрака внутреннего зала, сердцевины нашего отдела, в сияющий свет полудня и «солдатиком» проваливаюсь вниз. На нужном уровне резко распахиваю крылья и торможу падение несколькими сильными взмахами. Последний взмах аккуратно ставит меня на край входного проёма. Здорово я научился летать, между прочим. А ведь поначалу скользил по широкой спирали, спускаясь плавно и осторожно, как земная старушка перелезает через штакетник бочком, вместо того чтобы не глядя перемахнуть его.