* * *
-… Это ж надо, чего на белом свете делается, тц-тц-тц!
Солнце било в единственное оконце о девяти стёклышках, судя по виду и размеру, бывших некогда частями довольно крупной посудины. Бабушка Аграфена, Мария и Первей сидели за чисто выскобленным столом, уставленным глиняной и деревянной посудой с немудрёным угощением, причём рыцарь, как и положено вежливому гостю, развлекал хозяек разнообразными новостями из внешнего мира. Бабушка ахала, внучка блестела глазами – вот, оказывается, сколько всякого интересного происходит среди людей…
Стукнула калитка, грузные, уверенные шаги протопали по двору. Собаку бабушка и внучка не могли себе позволить ввиду крайней бедности – самим бы с голоду не помереть… Ага, похоже, тот самый гость пожаловал… Давно пора!
Четверо мужиков ввалились в хату, не снимая шапок.
– Здорово, бабка Аграфена! – зычно произнёс тот, который впереди, самый представительный, перепоясанный шёлковым кушаком. Бабушка и внучка разом сникли.
– Здравствуй, батюшка Еремей Глебыч… – старушка старалась, чтобы голос не дрожал, но получалось у неё плохо.
– Догадываешься, за каким делом пожаловал? – толстяк оглядел горницу и важно, без приглашения сел на лавку. – Должок за тобой, бабка, и за Марией тоже. Все сроки вышли.
– Нет у нас сейчас, Еремей Глебыч…
– Ну, на нет и суд есть, – переиначил поговорку толстяк. Повозившись, достал из-за пазухи свиток плотной бумаги, развернул. – Читай, коли грамотная.
Аграфена Лукинична дальнозорко всматривалась в грамоту, шевеля губами. Внезапно ойкнула и побледнела, как полотно.
– Кабальная запись… да что же это… ведь не было такого уговора, Еремей Глебыч!
– Раз бумага есть, то и уговор тож. Твоя закорючка внизу стоит?
– Не было такого! Ты сам туда вписал опосля!
– А ты докажь! – возвысил голос Еремей. – У меня эвон, послухи есть! [1] Так что собирай свою девку, у меня в дому жить станет. Ну а ты тут пока обретайся, вплоть до моего распоряжения. Вот так-то, Аграфена!
– Лукинична, – негромко подсказал Первей, чуть улыбаясь.
– А это кто ещё? – воззрился на него ростовщик, будто только заметил. Рыцарь вздохнул, медленно встал, взял с лавки меч в ножнах, привычно перекинул за спину.
– Думаю, мы сейчас всё это дело уладим. Ведь так, Еремей Глебыч?
Взгляды встретились, и Первей привычно вошёл в разум ростовщика.