… Они проникли в подвал через здоровенный пролом, сделанный, очевидно, тяжелым снарядом – над столицей Третьего Рейха неумолчно грохотала канонада. В подвале разрушенного здания, архитектурный стиль и даже количество этажей которого теперь было невозможно угадать, среди битого бетона и обломков роскошной мебели (Надо же, фашисты – у нас такая мебель в приемной секретаря обкома стоит, а тут в подвале) валялись трупы. Немецкий офицер в черном эсэсовском кожаном плаще лежал, неподвижно глядя в пролом стеклянным взглядом. В руке фашист намертво зажал, как самое дорогое в жизни, зажигалку.
– Ну чего там, Вань? – за спиной в проломе возник Сашка, бессменный его боевой друг-товарищ, с которым они топали от самой Волги. Только двое и осталось…
– Ух ты, глянь, Ванька, какого зверя завалили! Зондерфюрер СС, ни много ни мало.
Но это Иван разглядел уже и сам.
– Видал я их, всяких фюреров… Главного бы завалить, вот было бы дело.
– Завалим, дай срок, недолго осталось! А это что? Гляди-ка, не дали Гансу покурить перед смертью.
Сашка ловко вытянул зажигалку из мертвой руки, повертел.
– Едрить-тудыть, тонкая работа. Вань, гляди – вылитый король. Какой-то ихний Зигфрид, не иначе.
– С чего решил?
– А чего, сам не видишь?
Сашка достал кисет, ловко свернул самокрутку. Поднес к лицу зажигалку, начал крутить-вертеть, нажимать на разные места.
– Да что у этих фашистов все не как у людей?
– Чего, Саня, очки не действуют никак?
– Сам ты макака!
Кроваво-красная корона на голове «короля» мигнула. Самокрутка вдруг вспыхнула целиком, опалив Сашке ресницы и брови. Он выронил самокрутку, закашлялся, тряся головой.
– Газовая. Слыхал я про такие штуковины. Ну ее к бесу.
Он протянул зажигалку Ивану.
– Держи. Дарю от большого и чистого сердца. Война кончится, разъедемся мы по домам, и вот однажды в осенний вечер…
– Середа, Батурин – какого х…! – в проломе возникла каска старлея…
… И только тут Иван удосужился взглянуть на девушку. Глаза, и без того огромные, теперь занимали добрую половину лица. Девушка не отрывала глаз от безделушки, лежащей на ладони Ивана, и грудь ее вздымалась глубоко и часто. Иван почувствовал, как по телу поползли мурашки. Чокнутая. Или контуженная. Сейчас припадок будет… Эх, жалость какая, такая девушка…
– Что с вами, гражданочка? Последствия?.. – вернул шуточку Иван.