– Ну, вот что: либо вы все убираетесь отсюда и я найду другую бригаду, либо пусть убирается он. – Острый красный длинный кошачий ноготок намерен уничтожить отвратительного маляра, но Марату уже все нипочем.
– О, не волнуйтесь, – обращается он к обезумевшему от ужаса прорабу. – Конечно, я уступлю. «Наиболее умный всегда уступает». Какая великая мысль, вы не находите? – оборачивается он к наглой девице уже от порога. – Она объясняет причину господства в мире глупости.
Марат не спешит уходить. Куда торопиться? Да и расчет получить надо. Не зря же он тут месяц пыхтел. Он уже жалеет о сказанном. Чего взъерепенился? Обидно, конечно, когда с тобой обращаются как с последним дерьмом, но только что он выиграл? Немного самоуважения? На нем долго не протянешь.
Марат сидит на сложенных за домом досках, ждет, когда отчалит Людмила Сергеевна. Ему бы торжествовать, а хочется отчаянно зарыдать или тихонько заскулить, как собака.
Собака действительно скулит. Тычется мокрым носом в карман Марата, в его руки, призывает к действию.
– Думаешь, это будет справедливо? – сомневается горе-маляр. Выуживает из кармана заботливо завернутый вчерашней знакомой бутерброд.
– Смотри, с колбасой, – протягивает кусок приблудному псу. Собирается отправить вторую половину в рот, но глаза собаки, из которых льется вековая грусть, уже успели проглотить и эту часть лакомства.
– Ну что ты за человек такой! На, ешь. Ешь и иди отсюда. Из нас команды не выйдет. Ты – бездомный, я – безработный. Ты попросил, я отдал. И все. На этом кончено. Э-э-э… Постой! Зачем ты садишься рядом? Не надо. Отстань, тебе говорят. Ну, как ты не поймешь?! Это совсем не сказочная встреча. Смотри: я не кот, не петух и, уж конечно, давно не трубадур. Хотя на осла, наверное, сгожусь. Но это ничего не значит. Зачем тебе в напарники осел? Я ни подлизываться не умею, ни просить, ни унижаться. Сытым со мной не будешь. Бутерброд – это просто случайность, нечаянная радость. Так что давай, беги. Поверь, я не остановка в твоей судьбе, а случайный полустанок. Раз, и проехали, понимаешь?
Собака не смотрит на Марата, но и не уходит.
– Ладно, хочешь сидеть – сиди. Только ничего тебе интересного предложить не могу. Разве что посмотреть на небо. Видишь, какое оно? Хотя ты, наверное, не видишь. Говорят, собаки не различают цветов. Как же тебе объяснить-то? Ну, ты хотя бы понимаешь, что оно сейчас ровное, гладкое? Без фигур? Ты когда на небо смотришь, представляешь, что перед тобой проплывают косточки, антрекоты, голяшки? Да? Прекрасно. Видишь, ничего мясного наверху сейчас нет. Значит, нет облаков. Значит, небо чистое. А когда оно чистое, оно – голубое…