— Мне много лет, Малыш. В этом возрасте не циничны только аутисты.
Ладно, в конце концов, и недостатки у него должны быть.
— У меня мама не такая.
— Я рад, что ты тоже сохранишь свою чудесную веру в лучшее, — щелкает он меня по носу и подводит к своей новенькой машине. Открывает дверь. — Ну что? Едем обедать? Отмечать твою сдачу экзаменов, я полагаю. Ведь из-за меня ты осталась без праздника.
— Думаю, ты сможешь создать не просто праздник, а сказку.
— Думаешь, я принц?
— Мне хочется в это верить, — беру его за лацканы пиджака и тяну на себя, целую, сама толкаясь языком ему в рот, ощущая, как меня затягивает все глубже. Он не идеальный. Он такой, какой есть. И даже циничность будоражит, ведь это значит, что он сможет научить этому и меня.
Может быть, я тогда дам понять родителям, что давно уже не ребенок.
— Я, скорее, дракон, который хочет сжечь тебя.
— Тогда мне остается только сгорать и получать удовольствие.
— Хорошая девочка. — Он садится за руль, и мы выезжаем на проезжую часть. Я снова и снова задаю ему вопросы.
— А в каком городе? А кто твои родители? А есть браться и сестры? А в чем заключается твой бизнес.
— Можно подумать, ты решила взять у меня интервью.
— Мне же интересно.
— Не сомневаюсь. Но давай сначала пообедаем. С утра крошки не держал во рту.
— А я думала, что сегодня твой обед я. — И откуда во мне это желание пофлиртовать. Но мне так нравится, когда он улыбается, когда его глаза блестят, загораются жаждой, которая поглощает и меня.
— Ты десерт. — Его рука случайно задевает мое бедро, а взгляд скользит по груди, перетянутой ремнем.
— Как пироженка? Знаешь, такая воздушная.
— Не-ет. — Теперь он даже не стесняется. Его пальцы поглаживают бедро, и я невольно раздвигаю их в стороны, словно пытаясь остудить тот жар, что меня охватывает. — Ты как мороженое в кляре.
— Что? — задыхаюсь от его голоса, от его рук, что смело сжимают коленку.
— Есть такой десерт. Шарик мороженого обворачивают сладким тестом и кидают в фритюр. Сначала ты пробуешь корочку, хрустящую, чуть солоноватую, но стоит надкусить, как мороженое буквально тает на языке.
Я отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на то, как двигаются его губы, как звучит его голос. Если таким голосом змей соблазнял Еву, тогда понятно, почему она лишилась рая. Любая бы лишилась.