Упоминание мамы слишком сильно на меня влияет. Мне было горько,
что ее смерть разрушила не только нашу семью, но и нормальный
рассудок отца. Как человек он тоже умер. Осталась только ходячая
оболочка, которая перестала быть моим любящим папочкой в момент,
когда мамино сердце остановилось.
Мне стало жалко всех Ивановых, пострадавших в этой ситуации.
Максим просто молча обнимал, давая время выплакаться.
Потихоньку, мои рыдания стали затихать, и я отодвинулась от
него.
– Теперь я приеду к Муну с распухшим лицом, и он станет думать,
что все хуже, чем есть на самом деле.
Шмыгнув носом, я достала влажные и сухие салфетки, и попыталась
хоть немного привести себя в порядок.
– Если хочешь, заедем по пути в салон, тебя быстро накрасят и
приведут в порядок твои волосы, – пожал плечами Максим.
– Нет, – отрицательно замотала я головой, – Хочу поскорее
показаться Муну, чтобы он удостоверился, что руки-ноги у меня целы.
А потом быстрее домой.
И тут же поняла, что ляпнула. И правда: на лице Максима тут же
появилась соблазнительная улыбка:
– Ты не представляешь, как сильно я хочу домой.
Я опустила глаза, смущаясь. Одно дело просто флиртовать,
понимая, что за этим ничего не последует. А другое – быть в паре
часов от того, чтобы разделить с ним постель.
– Почему ты не хочешь мне рассказать, что будет с Глебом? –
решила перевести тему.
С той самой секунды, как мы оказались в безопасности, Максим
старательно уходил от этой темы. Но мне нужно было знать правду.
Иначе я не смогу дальше спокойно жить, не оглядываясь каждый раз,
когда буду проходить в темном переулке.
Он нахмурился и нехотя ответил:
– Потому что все эти подробности тебе ни к чему.
– Не решай за меня, пожалуйста.
– Я уверен, что после того, как в твою головку попадет эта
информация, то в тебе проснется жалость и ты захочешь снисхождения
для него. А я категорически против.
– Обещаю, что молча выслушаю и потом никогда в жизни больше не
стану упоминать даже имени этого мерзавца.
Он кинул на меня косой взгляд, прикидывая, можно ли мне
доверять. И, видимо, выражение моего лица его удовлетворило, потому
что он начал рассказывать то, от чего кровь застыла в жилах. Но я
молча, как и обещала, выслушала его рассказ о том, какое наказание
ждало Глеба и его отца. Честно признаться, я была в шаге от того,
чтобы и правда отговорить от этого ужасного шага. Но сдержалась. Ни
один из них не стал бы делать этого ради меня. Поэтому информация о
том, что эти двое на всю жизнь останутся «овощами» под присмотром
сиделок в специальном медицинском учреждении, откуда никому не
смогут навредить, меня успокоила. И больше думать я об этом не
хотела.