«Или ты не захотел» — понимаю, к чему этот парень клонит.
— Можно я тебя в кафе приглашу… Завтра, — серые глаза наконец-то останавливаются на моем лице и он кривит улыбку, рассматривая гематомы.
Все-таки везучая я — нос не сломан, глаза целы. Остальное быстро на мне заживает, как на собаке. А шрам только привлечет внимание к пухлым губам.
— Парень как себя чувствует? — перевожу стрелку.
— Его уже отправили в белокаменную срочным бортом МЧС.
«Совпадение? Нет. Не думаю. Все дороги теперь ведут в Москву».
Лучшим утешением всегда было оно: белое, холодное, тающее во рту и дарующее кайф всем моим рецепторам — мороженое. «Ложечку за Валю. Вторую — тоже за Валю, и третью за нее — комсомолку, спортсменку и просто красавицу».
Мы сидим в открытом приморском кафе и щуримся от палящего солнца. Круглов нервно пьет уже вторую чашку кофе и силится мне что-то сказать. По краснеющим ушам понимаю, что сейчас будет в свою берлогу заманивать, желая ублажить израненное комсомольское тело.
— Прогуляемся по набережной? — выдыхает романтичный флер, а в глазах обещание звезды с неба и ключей от «хрущевки» на окраине.
— Нашли братьев? — опускаю на землю, сбивая всю «трель соловья».
Атмосфера между нами меняется, будто секс уже был — всем неловко, не хочется продолжения и пора прощаться. Капитан сводит брови и отводит глаза в сторону:
— Сутки с собаками прочесывали лес вдоль и поперек…
«Ой, дальше можешь не продолжать!» — фыркаю и отодвигаю креманку, где на дне только небольшая жижа от лакомства осталась. Встаю, одергивая сарафан, и жду, всем видом показывая, что позволяю себя выгуливать. Круглов смотрит на мои ноги, «татуированные» живописными синяками, руки и открытые плечи:
— Извини, мне еще по делу нужно кое-что проверить, — мнется, еще больше краснея.
«Это хорошо, что ты еще врать не научился так виртуозно, как мой Громов». Капитан уходит, запинаясь об растопыренные ножки стульев, со скрипом их сдвигая. Оглядывается и на прощание машет рукой. «Иди!» — холодно прищуриваюсь. Круглов, опустив голову, плетется к своей машине. Ключи из его рук падают. Он чертыхается. Со второго раза попадает в замок. Резкий старт, будто за ним черти гонятся…
— Ишь, бесстыдник! А ты зачем терпишь кулаки? Думаешь, бьет — значит любит? — откуда не ждали, подъехала «психологическая помощь», от бабули за соседним столиком.