- Дарья Александровна, а вы свои
рисунки продавать не пробовали? Я бы вот эти с удовольствием
купил.
Женщина недоверчиво посмотрела на
меня и сказала:
- Зачем вам покупать, забирайте
так.
- Ну что вы! Каждый труд, если он
востребован, должен быть оплачен. Рублей по тридцать за каждый я
бы, пожалуй, заплатил. Вы, пожалуйста, подпишите их.
- Подписать? Зачем?
- Как зачем? Чтобы сразу было видно,
что это именно ваш рисунок, а не какая ни будь подделка. Вы как
расписываетесь? Покажите на отдельном листочке.
Дарья, пожав плечами, расписалась в
дочкином альбоме и подвинула его ко мне. А что нормальная подпись,
изящная, есть у женщины художественный вкус.
- Очень хорошо! Теперь на картинках
распишитесь, вот тут в уголке.
Дарья пододвинула к себе рисунки и
немного, подумав, расписалась.
- А не найдется у вас какой либо
папочки рисунки сложить, чтобы не помялись.
- Настя принеси. У меня на столе
лежит.
Девчонкаметнулась в комнату и через
несколько секунд выскочила оттуда, держа в руках папку. Аккуратно
сложив рисунки, я отсчитал девяносто рублей и положил их на стол
перед растерянной женщиной.
Но наибольшее удивление от всего
этого действа испытала не она. Бабушка Ульяна Никифоровна пребывала
буквально в ступоре. Мир рушился прямо на глазах. Какой-то пришлый
барчук взял и выложил целых девяносто рублей, за какие-то картинки,
которые Дарьюшка нарисовала при ней дня за три. За девяносто рублей
ее старику приходилось работать аж целых три месяца. И не где ни
будь, а на сереброплавильном заводе. Хорошо хоть не у печей. Кто у
печей, редко до старости доживают.
- Неужто милок они столько стоят? –
Засомневалась она.
- Стоят, Ульяна Никифоровна,
стоят.
Не буду же я ей рассказывать, что в
течение ближайших года два я постараюсь тихой сапой распиарить
талантливого и самобытного художника Дарью Александровну Зотову. По
крайней мере, в Барнауле ее картины, которые она, несомненно, еще
напишет, будут стоить гораздо больше тридцати рублей. И чем черт не
шутит, может удастся даже заработать на продаже ее полотен и
акварелей.
Никифоровна порывалась еще что-то
спросить, но в дом ввалилась с покупками веселая кампания. Парни
хором поздоровались с женщинами, и пока Гришка с Греком выкладывали
покупки на стол, Белый отчитался передо мной:
- Немтырь ты не ругайся! Лимонов мы
взяли четыре штуки, а апельсинов тех аж двадцать штук. Пахнут они
здорово.