А вот Некрасов, несмотря на все его
закидоны, поэт первоклассный, но не мой. Полистал в свое время
сборник его стихотворений, и только. Не впечатлило. Как там у Фета:
«И многое с песнями канет мне в душу на темное дно…», но вот мне не
кануло, а значит, некрасовских стихов я не заучил. А как было бы
здорово, без особого напряга, осчастливить этот мир гениальными
строками, да еще и денежки за это слупить с благодарной
интеллигентной публики. Но не срослось. Как говорится «увы
мне».
Ну, бог с ним с Некрасовым, хотя с
другой стороны интересно, как повлияло на «общественное сознание»
отсутствие столь важного идеологического фактора как «гражданская
лирика» такого большого поэта.
Подозреваю, что никак не повлияло,
поскольку «общественное сознание» понятие настолько размытое и
трудно уловимое, что сколь-нибудь исчислить его совершенно
невозможно. А поскольку ни телевидения, ни интернета и в помине
нет, то формируют «общественное сознание», течения более глубинные,
нежели эти поэтические «бурления в воздусях». А поэзия, это по
большей части, возможность «отрешится и воспарить» над убогой
действительностью. Как там у барда: «Что прелесть ее ручек, что жар
ее перин, давай брат отрешимся, давай брат воспарим». Неожиданно
вспомнились строчки из стихов другого поэта, хорошо характеризующие
отношение поэзии и убийственной прозы бытия:
«Давным-давно, давным-давно,
Когда по северу кочуя,
Я видел лебедя крыло,
Я видел лебедя крыло…
Им подметали в чуме».
Помнится, когда в юности прочитал это
впервые, меня чуть было не воспарившего, как будто мордой на
асфальт уронили.
Ну а сейчас основательно «отрешится и
воспарить» не дал Архипка. Он подвел мальчишку лет десяти в
замазанном и порванном костюмчике. Весь какой-то взъерошенный,
малец держал в руках кепчонку и шмыгал разбитым носом. Мой
«мушкетер», с ником Белый, чуть подтолкнул пацана ко мне и
проговорил:
- Вот Немтырь! Смотри… .
Я внимательно оглядел сначала
насупившегося пацана, затем Архипку и сказал:
- Ну посмотрел и что? Белый! Не
мямли, говори коротко и по делу.
- Вот его трое пацанов лупили там за
рынком. – Архипка махнул рукой, показывая, где было дело. –
Четвертый постарше командовал. А этот – указал он на пацана –
злющий такой, его собьют, а он подымается и опять на тех троих
кидается. Я того который постарше шуганул - они и сбежали. А этот
говорит, что они у него ведро с кружкой отобрали и деньги.