Израненная летучая мышь схватила гиганта за щупальца и куда-то
потянула. К счастью, не к нам.
— Урр-р-р-р!
— Монстр?! — люди заозирались, и тут они услышали хлопки. Это я
по своему пузу хлопал, успокаивая его. А что? Тут такой аромат
варёной креветки и крабов… Аж желудок сводит от запахов.
— А давайте жрать, — кто-то предложил.
— Не жрать, а есть! — поправила какая-то девушка.
После такого побоища никому не хотелось спать. Мы развели
огромный костёр и много маленьких. Морская вода кипела в кастрюлях,
а в них варились крабы и креветки.
Пингвинов не стали есть, а черепахи всем надоели. Рыбу же… Да
что-то никто не рискнул. Очень уж она не аппетитная.
— Монстр, убитый своими руками, намного вкуснее, — подметила
Лена, наслаждаясь креветкой.
— Мм-м-м! М! М-м! — замычала сестра с набитым ртом, выражая своё
согласие. Впрочем, так считали многие. Настроение у людей было
великолепным, а аппетит чудовищный.
И вдруг одна девушка начала тихо напевать песенку. Ну как петь…
скорее мычала так как рот забит крабовым мясом. Подмечу, невероятно
вкусным!
А потом кто-то подхватил и начал напевать. Другой парень
притащил часть клешни краба и начал стучать по ней ладонями,
отбивая ритм. А за ним и Аня. Подмечу, что у неё получалось намного
лучше.
Я и заметить не успел, как появилась музыка, песни, и народ
пустился в пляс.
— Саш… — на меня смотрели большие синие глаза, ко мне тянулась
рука. — Потанцуем?
Не скажу, что мне хотелось, но почему-то отказываться я не стал.
Вокруг костра уже плясало под полсотни человек. А учитывая, что
многие девушки были в одежде из листьев, выглядело всё это, как в
старых передачах, что смотрел Александр. Дикие племена, пляски у
костра, песни и прочее. Народ мигом затянуло.
Но только мы начали танцевать с Леной, как подоспела Катя. Обе
девушки были пластичны, сексуально двигали бёдрами, кружились и
очаровывали…
Вот значит, что такое танцы. Александр умел танцевать, и мне
досталась память. Да и сам я, бывало, танцевал, всё же боги любили
собираться и развлечься.
Но сейчас… не знаю, всё это ощущалось иначе.
Пламя в костре бушевало и грело, а в его свете две рыжие были
невероятно горячи, их движения очаровывали, и самому хотелось
двигаться. Музыканты набивали ритм, пение настраивало на
определённую волну, и, кажется, все мы на неё настроились.