Но вот выставлять брата в невыгодном свете при чужих как-то не хочется. Так что улыбаюсь Олаву невозмутимо, и стараюсь, чтобы зубы при этом не стучали:
- Что ты, я совсем не замёрзла! Глупости какие. Да и до дома совсем…
- Вот, возьми. Отдай ей.
Я осекаюсь и, не веря своим глазам, смотрю, как длинные аристократические пальцы расстёгивают металлическую фибулу плаща. Как Морриган одним небрежным движением перекидывает его в руки моему брату. И конечно, герцог не стал бы надевать его на меня сам, потому что грубейшее нарушение приличий - прикасаться вот так к незамужней девушке.
Но ещё более грубое – делиться с нею своей одеждой.
Правда, брат как всегда «плавает» в тонкостях этикета. И судя по всему, ничего предосудительного в таком поступке не видит. Потому что благодарит и накидывает этот плащ на меня, тут же невозмутимо продолжая прерванную беседу, как будто ничего не случилось. Идёт по аллее дальше.
А я отстаю на шаг, потому что в себя прихожу не сразу .
Тяжёлая ткань давит на плечи. Окружает со всех сторон, будто броня. Да так и есть – ведь она полностью скрывает моё белое платье, и теперь я тоже растворяюсь в темноте. Я спрятана от чужих глаз, и почему-то становится спокойнее.
А ещё он… тёплый. До сих пор хранит тепло чужого тела. Как будто тот мужчина согрел меня вовсе не плащом. А собой.
Я краснею, и теперь-то со всей очевидностью понимаю, отчего этикет запрещает подобные штуки.
Но самое странное… это запах. Плащ пахнет не мужскими духами, не помадой для волос, не лосьонами и накрахмаленными воротничками, и ни одним другим их тех ароматов, которыми так любят окружать себя светские модники.
Этот плащ пахнет им.
И снова меня будто толкает что-то в грудь – когда герцог бросает мимолётный взгляд через плечо. В нём читается раздражение, он словно спрашивает «идёте вы уже, или нет?» Но кажется, меня не сочли достойной лишних разговоров.
Я тоже ничего не говорю. Смотрю прямо перед собой, и делаю вид, что ничего не заметила – а просто сама решила ускорить шаг. Догоняю брата, опять иду рядом. Стараюсь так, чтобы он мне загораживал герцога. Так надо – чтобы я успела хоть немного привести в порядок сумятицу мыслей в своей голове прежде, чем мы доберёмся.
Тщетно, разумеется.
- Я сейчас немедленно пойду, и сам доложу отцу о твоём прибытии! – заявил брат, как только дворецкий распахнул перед нами высокие створки входных дверей тёмного дерева с ручками в виде собачьих голов. – Уверен, как только он поймёт срочность дела, уделит тебе время.