Тут он снова умолк, видимо, переживая все свалившиеся на его голову потрясения.
– Непросто вам пришлось, – постаралась я его подбодрить ничего не значащей фразой, но сказанной с сочувствием.
– Да нет, не так уж и непросто. Разве что в первые минуты, потом, как начал головой соображать, полегчало. А вот дальше по-настоящему непросто стало. Прибыли мы на полицейском фаэтоне[21] к дому моего приятеля, а там, не поверите, уже полиция! И его тоже убили!
Вот тут и я вздрогнула от неожиданности, даже глянула на поэта с подозрением – уж не розыгрыш ли это такой страшный. Но было совершенно не похоже на розыгрыш.
– Представьте себе, за час с небольшим, ну пусть за неполные два часа, я узнаю о двух смертях. Я на некоторое время соображать совершенно перестал: меня спрашивают, а я и ответить не могу. Так что понял, что меня и в этом убийстве обвиняют, далеко не сразу.
– Постойте, но как же это возможно? Либо вы были дома, либо в гостях!
– Ох! По их словам, очень даже возможно! Мне очень убедительно это объяснили. Вот еще бы припомнить, как в точности? А! То, что я пришел поздно, известно. Тетя кого-то там принимала, и прислуга ушла почти за полночь. Ну и то, что моих поздних приходов тетя не одобряет, прислуга поведать не забыла. Может оттого, что я не имел возможности на праздники никаких подарков делать, может, по наивности. Скорее первое, потому как прислуга считала меня приживалой, нахлебником, а стало быть… Да это неважно!
– Это тоже может быть важным! – убедительно сказала я. – Так что вы извольте все подробности докладывать!
– Потрясающе! – Поэт бросил на меня восхищенный, почти веселый взгляд. – Значит, я верно догадался!
– Да о чем же?
– Я ведь стал вам про все это рассказывать не только оттого, что нужно душу излить, а помимо вас некому. Дело в том, что приятель мой, ох, тот самый, которого убили, приехал в Москву из Томска! Он мне про вас и поведал, ну про то, как вы там два весьма загадочных преступления раскрыли. Я тогда на журфиксе спросил у Бориса про вас, кто вы такие. Он сказал, что не уверен, но скорее всего вы графини Бестужевы. Я тогда еще посетовал, что ни о чем таком вас не спросил, а вопросов у меня было немало. А вот сейчас увидел вас и вспомнил. Ну и подумал, вдруг вы и мое преступление… то есть не мое, а то, в котором меня обвиняют, сумеете раскрыть?