– О! Странностей у него доставало, – оживленно согласился Кирилл. – То весел, то тут так же задумчив станет, что не слышит ничего и никого. Даже на лекциях такое случалось – раз, и перестал вокруг себя жизнь замечать. Занятие закончится, его расталкивать начинаешь. Но это не так и интересно. Вы же из-за убийства пришли, а такие факты вряд ли чем вам помогут?
– Как знать.
– Неправильно я высказался. То есть узнать вам про них следует, но напрямую к его смерти отношения они иметь не могут, тут уж дело такое, что не поспоришь.
– С этим спорить и не стану, разве что он думал о ком-то или чем-то, кто или что связано с его смертью, так нам про это никогда не узнать. Но мы ушли в сторону.
– Ушли, – согласился Кирилл, – потому что я сам хочу по окончании университета не в адвокаты податься, а в сыскную полицию, вот и принимаюсь частенько рассуждать с точки зрения сыщика.
– Адвокату порой тоже необходимо так рассуждать.
– А теперь вы разговор в сторону уводите, – заулыбался студент. – А я его в нужное русло верну. Было дело, меня из-за Пискарева едва не отчислили.
Тут Петя удивился очень сильно, потому что из предыдущего разговора ничего такого не должно было возникнуть.
– Дело, конечно, пустяковое, я о нем упоминаю, чтобы дальнейшее понятнее стало. Валентин забыл в аудитории книгу. Та была в газету завернута, я, не глядя, что за книга, принес ее в общежитие, чтобы на следующий день вернуть. А тут инспектор с проверкой. Нас же ежедневно, вернее, каждый вечер проверяют. В общежитии уж обязательно, на квартирах сейчас, как студентов много стало, это не получается. Так вот, инспектор едва не сразу принялся сверток развертывать, а там Папюс оказался! Книжка не запретная, но студентам ее читать воспрещается. Вроде пустяк, но инспектор вдруг взвился, стал кричать, мол, вот вы здесь чем занимаетесь, оккультизмом! Может, и в сектах богомерзких уже состоите!
– А вам пришлось сказать, что книга ваша?
– Пришлось. А еще я не сдержался и пару слов о свободах слова и совести добавил. Тут такое началось! Но Пискарев, едва узнав про инцидент, кинулся к ректору и сумел убедить, что тут вообще никто ни при чем. Что книгу он сам подобрал на скамейке в роще, – не бросать же КНИГУ! – что в глаза не видел и знать не знал, что это за книга, а раз не его она, так и забыл, а уж Михайлов, то есть я, вообще никогда в чужие вещи не заглядывает.