- Как ты считаешь, товарищ Киров, мы
сможем доверять товарищу Журналисту? Товарищ Артузов за него
поручился.
- Я вот хочу спросить тебя, Артур
Христианович, скажи, а так необходимо пытаться передать
заговорщикам еще и материалы на руководство страны? Не будет ли это
перебором? Мы начали раскручивать сейчас эту кодлу, что крутится
вокруг Енукидзе и Тухачевского, конечно, их зарубежные связи нас
очень интересуют, но оправдан ли риск?
Теперь уже Киров внимательно смотрел
в глаза Артузова, которому и надо было принимать ответственность за
это решение на себя.
- Я считаю, что Журналисту доверять
можно. Не подведет.
Начальник ИНО действительно был в
Кольцове уверен. Правда, этот авантюрный проект родился в его
голове всего пару дней назад. И о плане бросить агента без
прикрытия в пасть врага он еще никого не поставил в известность.
Вчера это была импровизация, ему хотелось посмотреть на реакцию
Михаила, а уже потом решить, справиться он с этой задачей
самостоятельно или нет. Это была нормальная реакция обычного
человека, который конечно же не хочет рисковать собой, но вот то,
что Кольцов смог взять себя в руки и попытался думать, как решить
задачу – ему понравилось. Поэтому он и решил всё-таки продлить игру
с компроматом.
- Хорошо, товарищ Артузов, ваша
уверенность мне нравится. Только скажите мне, вы считаете, что наш
советский Журналист поедет в Мюнхен без сопровождения? Разве Новая
оппозиция не должна снабдить своего эмиссара телохранителем? И
почему он вообще должен ехать в Мюнхен? Наша цель не просто
передать эти фальшивки в руки противника, наша цель сделать так,
чтобы враг раскрылся, вступил в связь с этой самой «Новой
оппозицией». Мне кажется, получив такой материал, заговорщики
почувствуют себя более чем уверенно и ни на какие контакты с нашими
людьми не пойдут.
Сергей Миронович увидел, что Сталин
закончил фразу и стал набивать трубку табаком из кисета,
воспользовавшись паузой произнёс:
- Товарищ Сталин, мы выявили, что за
товарищем Мессингом установили наблюдение. Но на контакт с ним
никто не выходят. Пока только следят.
Иосиф Виссарионович закурил, в
кабинете установилась тишина, прерываемая только шумом шагов по
ворсистому ковру. Да, хозяин кабинета пользовался мягкой обувью и
ходил почти неслышно, но сейчас тишина была такой напряженной, что
даже его малейшие движения не оставались незаметными. Сделав пару
затяжек, пройдя кабинет почти с одного конца в другой, он выпустил
густой клуб табачного дыма, глаза чуть прижмурились от
удовольствия.