индейская физиономия расплылась, ее место
заняла покрытая перьями, украшенная клювом и парой глазищ птичья
голова.
- Устав! Устав! Устав! - заголосила она.
Я закрыл глаза, а когда открыл, то Сыч снова выглядел как
обычно, норвежец вернулся, зато Вася таращился на стенку ангара,
открыв рот и выпучив глаза.
- Что там, братаны? А? - спросил он.
- Баба? - с надеждой спросил Эрик.
Но тут явился Цзянь и вывел нас из гаража, подобно безжалостному
пастуху погнал к казарме. Там мы избавились от оружия, и как ни
хотелось спать, потащились в душевую, поскольку если упасть в
постель сейчас, прямо сразу, то вывалишь туда пару килограмм
дружелюбных песчинок, и они будут проживать там с тобой долго и
счастливо.
Вымыться мы успели, а вот поспать — нет.
Едва я лег и прикоснулся головой к подушке, как на улице
надрывно взвыла сирена.
- Подъем! - заорал дневальный, явно ждавший под дверью.
Священный утренний ритуал — застелить койку, одеться, привести
себя в порядок, и все это уложившись в норматив и не
просыпаясь.
Немного очухался я только на плацу, оказавшись в строю на уже
привычном месте. Приоткрыл глаза пошире… и обомлел, поскольку перед
нами вместо ожидаемого комроты прохаживался небольшой дракон,
ярко-алый, с золотым гребнем и выпученными глазами.
- Мама, - сказал кто-то справа. - Откуда здесь море?
- Что у меня с руками? - поинтересовался Вася растерянно. - Аа,
они облезают! Кожа! Кожа!
- Помилуй нас Аллах! - это явно носатый парень из нашего
отделения, имени его я так и не узнал.
Дракон задрал к небу узкую морду, громогласно расхохотался и…
лопнул!
Я закрыл глаза, но это ничуть не помогло.
Вокруг царил настоящий бедлам, Вася испуганно орал, кто-то
голосил радостно, доносились смех, пение Сыча и рыдания. И под
опущенными веками продолжали роиться образы — усатые киты, алые и
синие, улыбались мне приветливо, как добрые дядюшки любимому
племяннику, стада единорогов мчались по зеленым лугам, и
перламутровые рога были нацелены прямо в зенит.
Голова кружилась, во всем теле ощущалась странная
легкость, словно я был воздушным шариком, и в меня закачали
достаточно гелия, чтобы я утащил в небо бульдозер.
- Смирррно! - голосище Нгуена прорезал гомон, точно нож
масло.
Я содрогнулся, хлопнул себя по щеке, и мгновенная боль помогла
прийти в себя. Открыв глаза, обнаружил, что Ингвар сидит на плацу
прямо передо мной, и улыбается бессмысленно и тревожно.