- Ты джавай ждешь поищи я пойшу кошидош шазминишовать – он
двинулся к двери. Латлхи, непроизвольно подалась за ним, но он,
как-то заметил, несмотря на то, что был к ней спиной и сказал – я
шкажал шдешь шиди, а тшо еще ошчолчами жачепиш.
Девушка на мгновение остановилась, а потом сказала:
- Я-я с тобой пойду! Ты еле на ногах держишься. А я любую мину
на расстоянии найти могу.
- Ша лашно мше не в пешвой. Шиди говошу… жа эшими пшигляжи луше.
Ешли ш тобой шо шлушитьшя мше Шайшми шолову отшутшит.
- Лайшми, а откуда ты её знаешь? – потрясённо спросила девушка.
Древний никак не реагировал, уходя в дверь. Такого обращения с
собой искательница терпеть совершенно не собиралась, к тому же её
кулон, а она его считала полностью своим и сейчас воспринимала,
так, словно, он всегда ей принадлежал, стал нагреваться, придавая
ей уверенности в своих силах – а ну-ка не смей меня игнорировать,
ты жестянка четырёхрукая. Или моего удара хочешь попробовать?! –
гнев закипел в Лалтхи, мгновенно выветрив все те немногие
сантименты, которые она успела себе надумать, пока древний был
мёртв.
- Мше говошить бошно, потом шашкашу… – повернувшись прошамкал он
– аш вош деши – он покопался в своём доспехе и достал откуда-то
странного вида маленькое кольцо. Вроде гайки, только украшенное
орнаментом очень тонкой работы и без резьбы внутри. С внезапной
ловкостью он схватил её руку и надел эту штучку ей на средний
палец. Сделав это, он двинулся в дверь. Лалтхи оторопела. В кольце
силы было едва ли не больше чем в кулоне. Она с удивлением стала
разглядывать его, крутя в руках. Легко было заметить, что орнамент
на нём точно соответствовал орнаменту кулона, к тому же в одном
месте на был вырезан крест с небольшим красным камушком очень
чистой воды посередине. Она снова надела его себе на палец и стала
с интересом рассматривать свою кисть, смотрелось так себе, тогда
она повернула крестом вперёд. Получилось явно лучше. В этот момент
из-за стены раздались глухие удары, быстро слившиеся в один
невыносимы грохот. Из двери ударила струя пыли и дыма, быстро
заполнившего зал.
Не успела пыль улечься, как из двери показался древний. Он был
грязен, но цел, остановившись он прошамкал:
- Кшасотша шошли отшуда, шташи нашо ещё эшихш ш шобой вжать… таш
я шешяш.
Он завозился с чем-то и, вдруг, со всех сторон сразу, как тогда,
когда он только пришёл, послышался громовой голос, что характерно
говорил он теперь без тени шамканья: