Меня тут мало что могло
остановить. В июле 1987 года, например, я по возвращении из
библиотеки сломал руку. Никакой связи – я просто вернулся домой,
мамы дома не было, и я пошел пережидать к бабушке, она жила этажом
ниже. У нее я пошел в уборную, до выключателя не доставал,
подставил стул… и стул был шатким, а выключатель очень тугим… В
общем, когда бабушка прибежала на грохот, я лежал с неестественно
вывернутой рукой и растерянно хлопал глазами.
Но в ожидании возвращения мамы
и поездки в травмпункт я стоически перебарывал боль и читал
«Глазастик и ключ-невидимка». Потому что каждая минута без чтения –
это минута потерянная.
Библиотеку на Революционной я
всегда буду вспоминать теплым словом. Она была удивительно уютная,
добрая, дружелюбная. Словно дверь в сказку. Там был отдел для
малышей, дошкольников и младшеклассников, был отдел для детей
постарше, и был читальный зал, откуда книги домой не отпускались.
Вплоть до 1992 года я каждые две недели выделял одно утро для
библиотеки.
Потом все как-то постепенно
закончилось. Мы начали уезжать на все лето в Приволжье, а рядом с
нашим домом открылась другая библиотека – маленькая и скромная,
зато в пешей доступности. Ассортимент книжных магазинов тоже на
глазах расширялся, повсюду стали появляться книжные лотки, на
которых переливались разными цветами небывалые в советское время
имена и названия.
Кроме книг в советское время
были и журналы. Мы выписывали четыре штуки - "Веселые картинки",
"Мурзилку", "Пионер" и "Юный натуралист". "Веселые картинки" читал
брат (он на два года младше), "Мурзилку" - мы оба.
"Пионера" читал только я. Там
часто печатались прекрасные детские повести, которых не было под
твердой обложкой – «Иохим-лис», «Чарли и шоколадная фабрика»,
«Портфель капитана Румба», «Красная рука, черная простыня, зеленые
пальцы» (после нее я перестал нормально спать по ночам). Помню, как
каждый день, возвращаясь из школы, обязательно заглядывал в щелочку
- не положил ли почтальон журнал? Доставал я их без ключа - просто
просовывал в щель ладонь и вытаскивал.
А "Юного натуралиста" не читал
никто. Мама выписала его, потому что я увлекался живой природой, но
я его каждый раз только пролистывал. Его статьи казались мне
скучными - с миром природы я предпочитал знакомиться по Бианки,
Сладкову, Акимушкину и Джеральду Дарреллу. Уже тогда я вывел для
себя важное правило - если хочешь о чем-то рассказать людям,
расскажи это интересно.