А также – большой кроссоверный
эпизод, в котором Демонитов заперли в замке графа Дракулы, пока
Фредди Крюгер, Дракула и Вий призывали Люцифера в другом замке
графа Дракулы, китайском. Там были сжимающиеся стены и еще всякие
ужасы, потом спасение, дикий полет через всю планету и бум!.. мы
спасли мир, господа, мы опять спасли мир. Сатану призвать так и не
успели, до него дело не дошло.
Забавно то, что придумывая все эти
истории, я их не «видел». Фигня в том, что у меня афантазия –
неспособность визуализировать образы. Я не могу мысленно
представить картинку. Полный ноль, вместо образов я вижу… ничего не
вижу. Мне даже сны снятся не такие, как большинству – я не вижу их,
а «воспринимаю», просто каким-то образом понимаю, что вокруг меня
происходит.
Честно говоря, большую часть жизни я
думал, что так у всех. Только относительно недавно, в разговоре с
женой, я узнал, что она (и почти все остальные люди) может мыслить
«с графикой», и меня это дико удивило. А ее, в свою очередь,
удивило то, что я этого не могу, и она долго не могла понять, как я
в таком случае сочиняю истории.
Но это не мешает… мне, во всяком
случае. Да, я не вижу картинку, не вижу лиц своих героев. Мое
воображение работает иначе. Оно сразу гонит текст, строчит историю,
сюжет, диалоги, характеры. И началось это еще в детстве, а в
подростковом возрасте бурлило уже вовсю. И «Демониты» были уже
вполне сформированными рассказами, хотя и еще очень наивными.
Мне было тринадцать-четырнадцать. В
моей голове рычали монстры и палили бластеры. На экраны как раз
вывалились голливудские мультсериалы, и это очень контрастировало с
тем, что мы знали прежде, с добрыми мультиками про Чебурашку и
Карлсона. И я фонтанировал разными приключениями – еще очень
детскими, очень… мультяшно-комиксовыми, но они у меня, в общем, и
позже будут такие, я всегда тяготел к сказке, к веселым
приключениям и доброму волшебству… но чтоб со взрывами и кровищей,
конечно! Никаких ограничений!
И именно в таком духе я в начале 1998
года начал писать свой первый настоящий роман. Но это было уже
позже и совсем при других обстоятельствах.
Здесь придется начать очень издалека.
Как и с «Приключениями Урбана», «Енох», моя первая полноценная
книга, начался с рабочего инструмента. Пишущая машинка, при всех ее
плюсах, имела и множество недостатков, так что затевать на ней
что-то действительно серьезное мне, ленивому подростку, все же не
улыбалось.