Он был взят с рук, как я уже сказал.
На винчестере (1 200 мегабайт!) были установлены аж четыре большие,
увесистые игры, по тем временам очень крутые. Причем все четыре –
шутеры (прежний владелец явно их любил). Duke Nukem 3D, Hexen,
Quake и Witchaven II. Новинки, свежак. Дикий восторг для мальчишек,
не знавших тогда ничего круче Сеги.
Целых четыре шутера… правда, уже на
следующий день их стало три. Я, юный самоуверенный кулхацкер, залез
в папку DukeNukem (он стоял первым по алфавиту) и увидел, что там
целая куча каких-то лишних бесполезных файлов, которые только зря
занимают место.
Нужен ведь только экзешник,
правильно? Это ведь его мы запускаем, правильно? Это ведь он –
игра, я прав?
И я решил посмотреть, что произойдет,
если удалить эти лишние файлы. Проявив осторожность, удалил для
начала всего один… ну что может случиться от потери всего одного?
Их же тут вон какая куча.
Ничего страшного не случилось, как я
и думал. Просто игра перестала запускаться. Я сделал вид, что ни
при чем, что оно само поломалось, и начал играть в Hexen.
Трех игр нам с братом и так хватило
надолго. Привыкшие к приставкам, мы поначалу ведать не ведали, что
в играх на ПК можно сохраняться, так что даже не пытались этого
делать и каждый день начинали с самого начала. И брат в конце
концов так насобачился, что прошел таким образом Quake – без
сохраненок и перезагрузок, одним пробегом, за выходной.
Причем не один раз!
Потом у нас стали появляться другие
игры. Caesar II, WarCraft II, Phantasmagoria II, Dungeon Keeper… но
лично для меня откровением стал Torin’s Passage, не слишком
известный, а ныне и вовсе почти забытый квест от Sierra. Он был с
мультипликационной графикой и русским переводом (пиратским,
конечно, иных тогда не существовало в принципе), я сразу пришел в
восторг от игрового процесса и влюбился в атмосферу того волшебного
мира. Кажется, именно тогда у меня впервые появилось желание самому
описать такое приключение, веселое, яркое и мультяшное… я вспомнил
о давно забытых «Приключениях Урбана» и откопал в старой коробке
карту Страшландии.
Она устарела. Боже мой, как она
устарела. В шестнадцать (почти семнадцать) лет я уже понимал, что
писать так, как я писал в двенадцать, было категорически нельзя. Но
в качестве общего плана планеты эта грандиозная карта все-таки
годилась, только Страшландию я окончательно переименовал в Эйкр. И
нарисовал на тетрадочном листе другую карту – долину Утера и
Данголля, двух городов-государств. А потом, не тратя зря времени,
открыл Lexicon (самую первую книгу я начинал писать еще не в Word,
он появился чуть позже) и торжественно отстучал коротенькое
заглавие – «Енох».