Я читал Чуковского, Михалкова,
Барто. Легко заучивал строчки наизусть, а потом переставлял их
местами и сочинял новые. Придумывал собственные стишки на основе
старых.
А свою первую настоящую книгу я
прочел в пять лет… ровнехонько в пять, потому что мне подарили ее
на день рождения, тетя Люся. Это были «Три повести о Малыше и
Карлсоне», и эта книга стала для меня особенной, настоящим
откровением. Все это прежнее, все эти стишки, побасенки, учебник
зоологии… это все было так, детским баловством. Теперь я читал
настоящую, полновесную Книгу, с сюжетом и персонажами, и это сразу
стало увлечением на всю жизнь.
Я настолько полюбил «Карлсона»,
что даже попытался прочесть его вслух, папе. Ага, вот настолько я
любил читать, что не родители читали мне вслух, а я – им. И папа
терпеливо выдержал целую главу, и я искренне думал, что ему
интересно, и потом все порывался продолжить приобщать его к
творчеству Линдгрен, но у него как-то неудачно всегда оказывались
другие дела.
Именно тогда я подцепил дурную
привычку читать во время еды. Мне было слишком интересно, мне не
хотелось отрываться, а тут еще я увидел, как папа ест суп и
одновременно читает газету. Я робко спросил, можно ли и мне делать
так же, и он неосторожно согласился… ох, зря он это
сделал.
С той минуты я уже не садился
за стол без книги. В принципе. Просто есть, ничего при этом не
читая, стало для меня чем-то немыслимым, невозможным. Раз данное
разрешение назад было не забрать, так что родители относились к
этому снисходительно… хотя как снисходительно? Они время от времени
пытались лишить меня законного права, но из меня сразу начинало
течь говно.
Я имею право читать во время
еды! У меня есть разрешение папы! Не римского, правда, но меня оно
тоже устраивает!
Я был очень целеустремленным
ребенком и однажды принятых решений не менял.
В отношении еды это было
серьезной проблемой. Школьную столовую, например, я не посещал в
принципе, предпочитал оставаться голодным до обеда, лишь бы не есть
то, что там подавалось. Еще в малолетстве я сам для себя придумал
беспощадные правила и соблюдал их строже, чем правоверный иудей –
кашрут.
Много правил, господа, очень
много. Докторскую колбасу, например, нельзя есть сырой, ее надо
поджарить. Поджарив – порезать на мелкие кусочки, от целого куска
откусывать нельзя. Порезанное – смешать с макаронами. С другим
гарниром есть нельзя, харам. С макаронами тоже надо есть строго
определенно, набирать в ложку один кусочек колбасы и ровно столько
макаронинок, чтобы его уравновесить.