Остается надеяться, что мой заграничный друг все же не
попытается воплотить свою идею в жизнь. А то может и от дворцовой
стражи получить, бедняга.
После обеда наша милая компания переместилась в общий салон
вагона. Там за картами и разговором мы и скоротали день. Я служил
переводчиком для Словаря и одновременно разъяснял ему, с каким
трудностями может столкнуться в Империи иностранец, не знающий
языка (список был листов на пять, но Космина, кажется, это не
заботило), тот восторженно обозревал все вокруг, а баронесса
смотрела на меня снизу-вверх и смеялась над моими шутками. Я,
пользуясь случаем, разглядывал ее скрытые за лифом платья формы,
надо сказать, очень выдающиеся. Интересно, это природное богатство
или в этом мире уже придумали пуш-ап? А как бы они смотрелись без
платья... Я, конечно, женатый человек, но помечтать-то можно.
Интересно, откуда на меня в последние дни посыпалось столько
женщин с большими сиськами? Начинаю чувствовать себя героем книги,
автор которой нашел безотказный способ привлечь читателя, не
иначе.
Спать я лег в одиннадцатом часу, а
поутру поездка взяла и закончилась. Поезд, пыхтя и пуская клубы
дыма, прибыл на Казанский вокзал.
Я вышел на перрон вслед за лакеем,
несущим мой чемодан. Мои попутчики уже куда-то испарились, так что
скоротать путь по московским улочкам за беседой не удастся. Хотя
нет, думаю, удастся. У меня же есть конь.
Инцитат, которого как раз выгружали
из багажного вагона, как и следовало ожидать, пылал от возмущения,
только что копытом не бил. На длинной лошадиной морде ярко
отражалось все презрение питомца к этому миру.
— Виктор, это же ужасно! Как можно
ехать в подобных условиях? Духота, теснота, а эти кони. С ними даже
не о чем поговорить! — негодовал Инцитат. — Я думал, в лошадином
вагоне смогу найти единомышленников, но все, что их интересует, это
сено и овсо!
— И кобылы внимания не обращают? —
легко определил я истинную причину негодования питомца.
Уши Инцитата поникли.
— Не обращают. А я им стихи
читал...
Я вздохнул и потрепал в очередной раз
отвергнутого коня по холке.
— Эх, Инцитат, Инцитат. Ничего, сделаем еще из тебя
пикап-мастера.
Выйдя с перрона, я оглянулся и открыл прихваченную в усадьбе
карту. Где там нужная улица?
Император меня к себе, конечно, вызывал, но при этом тонко
намекнул, что дворец — не гостиница. А потому лучше бы мне
остановиться где-нибудь и уже оттуда явиться пред его светлые очи.
В этой связи перед отъездом я уже было начал раздумывать, в какой
гостинице поселиться, как вдруг Лидия меня просветила: у Рода
Лазаревых в Москве есть дом! Не слишком большой и не в самом
центре, но все же. Туда я и отправился.