– Из таких воробышков, Верка, вырастают такие павы, что тебе и не снилось. Коневский, милочка, самого президента лечит и всех этих шишек. Чтобы он к нам приехал, тут должна по меньшей мере дочь генерала лечиться. Папики те вон на Балтийской все отлеживаются, а тут полет выше надо брать.
– Вот я и говорю, кто бы мог подумать. Пигалица.
– Ну пигалица – не пигалица, а глазищи ее зеленые видела? Красивая девка. Такая вся аристократичная, хрупкая, тоненькая. Ей бы в царские времена в карете разъезжать и меха носить.
– Скажешь тоже. В моде всегда были и будут блондинки.
Я так и не поняла, о ком они болтают. Вряд ли обо мне.
Возле машины меня поджидал Глеб. Когда увидела его, вначале обрадовалась, потом вспомнила, как он меня высадил на вокзале, и радость испарилась.
Позади меня плелся тот самый человек, который принес в палату пакеты. Теперь он тащил цветы, опять те же пакеты, а медведя я ему не доверила. Его я тащила сама и даже не дала положить в багажник.
Пока мы ехали в машине, я снова и снова задавала себе вопрос – почему он решил меня вернуть, почему нашел меня в этой больнице…зачем эти цветы и мишка. Мой воспаленный мозг жаждал невероятных ответов, он придумывал себе причины и ликовал от них, сходил с ума. Я даже не приняла обезболивающее и забыла о своих ребрах.
Машина подъехала к дому, и мое сердце забилось еще сильнее. Он вдруг показался мне родным этот дом после холодной палаты и подворотни в моих мыслях. Я хотела в него обратно…Как же много я тогда хотела и навыдумывала себе. По лестнице поднялась и его увидела. В самых дверях.
Остановилась и дыхание перехватило…