Путилин опять прошелся по кабинету.
– А знаешь ли ты, что третьего дня опять случилась грандиозная кража? У графини Одинцовой похищено бриллиантов и других драгоценностей на сумму около 400000 рублей! Недурно?
– Гм… действительно, недурно, – ответил я. – И ты подозреваешь…
– Ну, разумеется, его. Кто же, кроме Домбровского, может с таким совершенством и блеском ухитриться произвести такое необычайное хищение! Кража драгоценностей произошла во время бала. Нет ни малейшего сомнения, что гениальный вор находился в числе гостей, ловким образом проник в будуар графини и гам похитил эту уйму драгоценностей.
– И никаких верных следов, друже?
– Пока – никаких. Общественное мнение страшно возбуждено. «В высших инстанциях» несколько косятся на меня. Мне было поставлено на вид, что ожидали и ожидают от меня большего, что нельзя так долго оставлять на свободе, неразысканным, такого опасного злодея. Откровенно говоря, все это меня страшно волнует.
– Попробовали бы они сами разыскать подобного дьявола… – недовольно проворчал я, искренно любивший моего друга.
– Но, клянусь, что я еще не ослаб и что я во что бы то ни стало поймаю этого господина! – слегка стукнул ладонью по столу Путилин.
Раздался стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Путилин.
Вошел дежурный агент и с почтительным поклоном подал ему элегантный конверт.
– Просили передать немедленно в собственные руки вашему превосходительству.
– Кто принес, Жеребцов? – быстро спросил Путилин.
– Ливрейный выездной лакей.
– Хорошо, ступайте.
Путилин быстро разорвал конверт и стал читать. Я не сводил с него глаз и вдруг заметил, как краска гнева бросилась ему в лицо.
– Ого! Это, кажется, уж чересчур! – резко вырвалось у него.
– В чем дело, друже?
– А вот прочти.
С этими словами Путилин подал мне элегантный конверт с двойной золотой монограммой. Вот что стояло в письме:
«Мой гениальный друг!
Вы дали клятву поймать меня. Желая прийти Вам на помощь, сим извещаю Вас, что сегодня, ровно в три часа дня, я выезжаю с почтовым поездом в Москву по Николаевской железной дороге. С собою я везу все драгоценности, похищенные мною у графини Одинцовой. Буду весьма польщен, если Вы проводите меня.
Уважающий Вас Домбровский».
Письмо выпало у меня из рук. Я был поражен, как никогда в моей жизни.
– Что это: шутка, мистификация?