Делаю рывок к толпе и вырываю явного продавца дурью (бегающий
взгляд, капли пота, прижатая к животу сумка), нервно ожидающего
конца схватки. Отпинываю его к поспевающему патрулю — только чтоб
заметить, как подоспевший субчик в сутане начинает явный горловой
распев. Победный гимн? Уже? Я замахиваюсь отобранной дубинкой и
слышу очень характерный лязг помпового дробовика прямо у меня над
ухом. Боец с раздвоенной бородкой наводит на меня ствол. И очень
знакомым голосом (тот самый, что осведомлялся о скидках у шлюхи),
сочувственно советует:
— Брось, парень.
— Ада! - рявкаю я. Демоница всю схватку только мурлыкала что-то
на ухо, вот только её кошачий концерт мне не особенно помог в
схватке.
— Тридцать секунд, милый, - ободряет она. - Постарайся отвлечь
певника. Его молитвы отрежут меня от Пургатории.
— Певника? Кого?
Мужик в сутане, словно чувствуя наш разговор, вздыхает и
начинает распев, что называется, «трубным басом». Воздух очищается
от смрада схватки и рынка только для того, чтобы забить мне ноздри
озоном. Голос певца не дрожит и не затихает, даже когда подоспевшие
херувимы встают в хоровод вокруг его головы. Его напевы,
сливающиеся в речитатив, пробирают не только меня — патруль, как
заворожённый, перестаёт стонать и по очереди начинает пытаться
встать по струнке. Жутковатое зрелище, но сдаться четырём роботам и
басистому мужику? Чёрта с два! Пользуясь тем, что большая часть
стражей поднимает товарищей, отворачиваюсь от певца (видимо, он тут
за боевого жреца) и выбираю в интерфейсе знакомую иконку с ключом.
Коротко перебираю список знакомых мне магических знаков — и черчу
взглядом «Оуттастафур». Несложный и изящный гальдрастав, вроде как
вызывающий страх.
Секунду, две не творится ровным счётом ничего особенного и я
начинаю подозревать, что просчитался — ровно до первых криков.
Зеваки, словно завидев орду призраков, мгновенно теряют остатки
здравомыслия и ломятся кто куда, одинаково мешая и мне, и
преследователям. На мостовую падают корзины с зеленью, торбы, лотки
и коробки. Краем глаза замечаю, как женщина уверенно и с азартом
бьёт обезумевшего вора, пытающегося в бегстве стянуть простенькую
шейную гривну прямо с владелицы. Хрустящие дыни бьются, отвлекают
стрелков — и один получает камерой ангелочка, пока второй с
какой-то непонятной мне паникой расстреливает магазин прямо в чрево
алого холодильника, неторопливо шагающего ему навстречу.