— Я вот что не пойму, —
усмехается Фёдор, набивая трубку табачком, — нахрена ты побрился?
Выглядишь теперь как юнец безусый.
— Лишняя страховка. — возвращаю кривую усмешку. — Далеко не все
в Нижнедонске рады увидеть старину Адриана, вот и меняю
внешность.
— Особенно ты не стараешься.
— Кто бы говорил, истинный Уар. — Мы одновременно заливаемся
ржанием и холодок уходит из разговора чуть сильнее. — Ты вообще в
курсе, что тулуп делается из первой попавшейся овчины, а не
лучшей?
— То у крестьян. Шпилевики могли бы ходить в горлатных шапках,
но такие деньги и такая наглость обязательно привлечёт внимание
если не мирских ветвей орденов, то наиболее кровожадных из
бандитов.
— То есть это такой, — щёлкаю пальцами. Вряд ли тут есть слова
«форс» и «понт». В привычном мне значении. — Способ
покрасоваться?
— Элемент маскарада, брат. Даже Уары слабо понимают моду
простолюдинов — они могут лишь слепо копировать её у знакомого
портного, обшивавшего дядю, тётю, бастарда главы дома и
какого-нибудь Тертуара заодно.
Шутки и колкости слегка смазывают разговор, и обсуждение текущих
событий идёт куда более гладко, хоть и пустовато. Фёдор всегда был
близок к Адриану, так что такая пустота оставляет лёгкое ощущение
горечи, но меня подобные эмоции не волнуют. Воспоминания куда
ценнее, а они приходят с очередной упомянутой фамилией, с очередным
местом, и я едва успеваю собрать их в единое полотно. Впрочем, для
того, кто пытался скрестить устаревшие учебники с современными
теориями для диссертации по раннеисландскому обществу, нет ничего
невозможного. Итак, что из нашего разговора уже можно
вычленить?
Фёдор — сын третьей жены батька, Ингриды Лаодикии. А вот я,
получается, дальний родственник Уаров, потому что плод союза с
Амалией Тертлдау — младшим родом прямолинейных воинов. Что ж, было
бы хуже, если бы был Каллиником — с родственниками кровная вражда
была лишней... надо будет когда-нибудь нарисовать генеалогическое
древо. Может, память Адриана постепенно и сливается с моей, но хоть
убей — не помню, что за Тертлдау, что за Лаодикии. С кем дружить, с
кем враждовать — неясно, понятно лишь, что нужно держаться подальше
от церковников в целом и Каллиников в частности. Впрочем, к
церковникам брат меня не собирался вести.
— Твою рожу пока к храмам подпускать не будем. Не знаю как
насчёт той больной, но вот Армод был явно с нейронной одержимостью.
Церковникам только дай повод просветить «ракушку» и нейру Комнина
насквозь, — тут он поводил челюстью, словно вспомнил что-то
неприятное. — Обойдутся. И так уже охамели дальше некуда.