— Ну к верхушке шпиля его теперь точно не пустят. Рожа теперь
будет не та.
— Да выпутается, паук... да паук и есть, а не Лука! Хитрово
такие... всегда выпутываются. Скоро и этот выплывает, обязательно
выплывет, с чистейшей разрядной книгой и чистейшей совестью, прям
как обкакавшийся малец.
На спине у обезумевшего от счастья парня начали раскладывать
тетради в кожаном переплёте, а словоохотливый Панкрат ведает мне,
почему не любит Хитрово. Всё просто — этот великий и хорошо
расплодившийся великий дом сделал себе состояние на шпионах. Они
работают на всех и готовы настучать даже на родную мать — а на
местные законы и местные же святые тексты чихали с верхушки шпиля,
ведь их услуги нужны всем.
— Не скажи, дядька, среди них и книгочеи великие есть...
— Нет, Игнат, может, и есть, но и те книгочеи не Лаодикии
честные. Эти бледнявки сидят в Пургатории, как в саду, и тащат
бесов, как орденская гончая. Вот только церковники их в топку
пускают, а эти, - мужик кивает на помост, где на тощей спине под
окрики и вой догорает разрядная тетрадь, - их тащат нам в головы и
в дома. Не доведёт это их до добра, ой не доведёт...
Панкрат рассуждает ещё минут с десять на тему заковывания бесов
в металле и пластике. Мне нравится, что даже в поливании «бледных»
и «глазков» (сжигаемый стяг намекает, что око в треугольнике —
символ великого дома Хитрово) не срывается до глупых оскорблений и
не допускает неточного отношения к своему делу. Это может
пригодиться, и когда Луку уводят на «выдачу головой» (то есть —
позорное оскорбление при всех гостях Каллиника), я беру контакты
панкратовой мастерской. А после — аккуратно ухожу с площади. Тем
более, что в желудке неприятно урчит.
Я не захожу в первую попавшуюся корчму. Обязательно встречу
церковников, а вот свободное место не найду. Память подсказала, что
проще будет посидеть в тихом зале поближе к реке. У приметных,
знакомых мест я поворачиваю — и натыкаюсь на знакомую вывеску с
чашей. Интерьер меня не очень радует. Потёртый пластик, замызганное
дерево столешниц и яркие голограммы свечей. Правда, бармен узнаёт
меня мгновенно.
— О, Адриан. Тебя уже ждут, — он подмигивает. — Вроде настроены
нормально. Тебе как обычно же?
— А то, — бурчу я, искренне надеясь, что Адриан именно так бы и
поступил. Хватаю пиво в весьма увесистой кружке и не менее
массивное железное корытце с какой-то мясной снедью.