— Не могу сказать наверняка, но определённо — вот это, — медичка
протянула руку, упакованную в перчатку тончайшей кожи, и обвела
пальцем пулевое отверстие.
— Пуля?
— Выпущенная с близкого расстояния. Вокруг отверстия ожог,
предшествовавший пожару вокруг. Когда упокоившегося доставят в
покойницкую — расскажу подробнее. Возможно, идиоты использовали
явленный раньше ствол.
— Ясно. Амбаст, твои коллеги что-нибудь считали с местных
информаториев?
— Пока не ясно. Есть явно порченные потоки, но их характер
определить затруднительно.
— Мощность? — коротко осведомился кафолик.
— А вот это подсчитали точно, — оживился мнемонический кафолик.
— Еретики не использовали канал на полную мощность, но схватка в
Пургатории нисколько не нарушила связь в канале. Знаешь, почему?
Потому что его мощность была порядка четырёх гигапергов в
секунду.
Кто-то присвистнул. Белькаллин понимал, почему — средняя
мощность канала обычно была раз в сто так слабее. Для обычных
пользователей. То ли дело любители невм — для обхода строгих
протоколов защиты и очищения, для сокрытия своих диавольских планов
им нужны были мощность канала и много памяти. Впрочем, духовный
кафолик уловил кое-что более важное. Упоминание схватки, с которой
и начался этот проклятый день.
— То есть ты уверен, что события связаны?
— Я сравнил точное время схватки и вспышки нагрузки на сеть. Они
совпадают, Анастас. Есть, правда, пара аномалий...
— О них позже, — поднял руку церковник. Ни к чему обычным
дознавателям и храмовникам знать о потенциальном одержимом:
наломают много дров. К счастью, Амбаст понял намёк и заткнулся. —
Пусть у вас с коллегами будет время подумать над их природой.
Хотелось бы мне понять, как они умудрились взломать экзарха.
Настойчивый вызов прервал мрачные размышления кафолика. Его
названный отец и непосредственный начальник вызывал к себе. Вверх,
из смрада подулья — к освящённому и стерелизованной атмосфере
шпиля. Оставалось только повиноваться.
***
Шпиль улья Каллиник. Капелла святого отца
Доткома.
Анастас не любил шпиль. Некоторые жители Нижнедонска при
попадании в них застывали у первого же узкого, стрельчатого окна
недвижимыми статуями, не в силах оторваться от зрелища бесконечной
степи и зеркала моря, или же бесконечного ковра облачности. Иные,
жившие хоть в средней части, хоть в Арках или тем более в Плёснах
(они же стопы, они же подулье), не могли оторвать взора от мрачной
торжественности, богатых украшений и бесконечных гимнов,
наполняющих высокие залы покоев и общественных мест не хуже
ладана.