Я обнялась с ней. Лера знала о моём разводе, глупых вопросов не задавала. Трещала без умолку, понтовалась, а на поехавшем лице написано, что попивает и не всё так гладко. Мужичок её, неказистый и лысый, приехал в костюме, весь приличный такой. Как только согласился ехать, ведь ненавидит Россию.
Трэш, зараза, нарисовался рядом с нами почти сразу.
— Bonjour, — свысока поздоровался он и насильно пожал мужичку руку.
— Никита, — противно протянула Лерка. — Он плохо говорит по-русски.
— А мы совсем не говорим по-французски, так что всё путём, — ослепительно улыбался Трэш, уводя с собой мужика.
Пока Лерка соображала, в чём логика слов Никиты Савинова, я уже тянула её на развлекательную программу.
Капец французу.
Многие вели себя как дети: шарики палками гоняли, прыгали и бегали на эстафетах. Учителя заливались смехом, мы с беременной Катькой с закрытыми глазами рисовали на ватманах мышей. Я время от времени поглядывала на большой стол. Трэш с Шишой ожидаемо спаивали француза. А Лёша Васин сел так, чтобы видеть праздничные игры. И в какой бы момент я ни кинула взгляд в его сторону, он смотрел именно на меня. И хотя к нему липла толстая Нафаня, он сидел с прямой спиной и руки держал на столешнице, сомкнув пальцы в замок. Чуть улыбался.
В груди моей четвёртого размера бабочки трепетали, попа ещё чувствовала шлепок Шиши и мечтала получить добавки. Жарко стало.
Зал разделился на два полюса. За столом квасили уже в открытую, накалялась атмосфера. А у сцены включали музыку для танцев. Я, умаявшись и выдохнувшись на праздничных конкурсах, прошла к столу гордой походкой, крутя попой. Зашла со стороны Лёши и, взяв Нафаню за локоть, выкинула со скамейки.
— Лядь! — возмутилась она и окрысилась.
Но продолжения не последовало. Я хмыкнула, прожигая её взглядом, а какие-то носороги привлекли её к себе. Шалава.
Лёша тут же поставил передо мной гранёный стакан с чаем.
— Что кушать будешь? — заботливо спросил он, и мне стало ещё теплее.
— Анькин пирог с вишней, — ответила я и помахала на себя рукой.
У Лёшки руки длинные, как у настоящего Лешего. Он чуть привстал и дотянулся до тарелки с последним куском пирога с вишней, попутно подкинул ещё буше. Подкусив губу, я подняла на него глаза. А потом обратила внимание, что напротив Трэш целует Катьку да так откровенно, что между ног заскулило, закрутилось. И Ромка Шишков по Анькиной щеке языком провёл, как зверь. Между этими парочками сидел уже никакой Леркин француз. Пьяно улыбался и смотрел пустым взглядом мимо меня на часы за стойкой с кассой. Было невероятно шумно. Лерка пока при живом бойдфренде уже с кем-то ссосалась из одноклассников.