Алла была слегка ошарашена и, резко вскочив из-за столика, покинула кафе. Как выяснилось позже, о нашей встрече Стасу она не рассказала. Он знал только, что она обнаружила мою sms (не могла же она совсем уж упустить случай устроить скандал). Но, конечно, он ни в коем случае не должен был думать, что она опустилась до того, чтобы отбивать своего же парня у какой-то девчонки.
Потом они оба пропали из поля моего зрения на пару дней… после чего Стас появился на пороге моего дома с вещами. Это совершенно мне не понравилось. К счастью, уже через три дня все уладилось: и он, и вещи перекочевали обратно к Алле. Большую часть времени он жил у нее, иногда – у родителей. Но ссоры с ней он почему-то предпочитал переносить в моих объятиях.
Кто посмел бы обвинить его в этом? Разве что сентиментальные барышни, знающие о любви в основном из романов Барбары Картленд. Остальные бы точно поняли. Человек столько лет треплет себе нервы – нужна же ему отдушина.
Познакомились мы на улице. Банально, но мы жили недалеко (тогда еще он ночевал преимущественно дома, а не у Аллы), и тогда у нас еще совпадали графики: я ходила в университет – в основном к первой паре, он – на работу. С самого начала сентября, поступив на первый курс, я обнаружила, что в одно и то же время встречаю по дороге молодого человека, на вид лет двадцати, в черной джинсовой куртке, белоснежных кроссовках и всегда в наушниках. Со временем я даже научилась определять по нему, который час: если мы пересекались возле театра кукол, значит, у меня еще было время. Если на перекрестке – дело худо. А если не встречала вообще – значит, опоздала безнадежно.
Однажды он поднял голову и улыбнулся мне. Я была удивлена, потому что думала, что он меня не замечает – вечно угрюмо-сосредоточенный, поглощенный только своими мыслями и этой ужасной громкой музыкой, которая способна разбивать стекла своими децибелами (пару раз прошла с ним вровень и, услышав, ужаснулась). Улыбнулась в ответ.
Где-то с начала октября мы уже здоровались, а ближе к ноябрю остановились поболтать, как старые знакомые. Я его уже так и воспринимала, хотя ничего о нем не знала и, честно говоря, знать не хотела – просто он стал частью моей жизни… ну, как будильник с утра, как огромная доска в пятьдесят шестой аудитории, как блондинка из сериала, который смотрела мама по вечерам.