— А я всё-таки скажу! — нагло выпалил он, сверкнув глазами. В
аудитории в мгновение ока воцарилась тишина, а все взгляды
устремились на шатена. И в этом звенящем безмолвии он изрек, гордо
вскинув голову: — А что же вы, сударь, не поведали нам о том, как
погиб брат тогдашнего императора?! Говорят, ваш тесть приложил руку
к его кончине! И многие дворяне склонны верить в этот слух!
Корсаков может сколько угодно швырять в тюрьму невинных людей,
однако правду не скрыть!
Дерзкий парень прожигал меня взглядом, словно это я был во всём
виноват. А окружающие его студенты испуганно зашептались, пуча
глаза.
— Вы повторяете слухи, пущенные врагами единства империи, —
обтекаемо выдал я, внешне сохраняя полное спокойствие. Вроде бы не
соврал, но и правду не сказал.
— Что вы себе позволяете, молодой человек?! — вскочил со своего
места разгневанный Пожарский. По его лошадиной физиономии пошли
красные пятна, а узкая грудь бурно вздымалась.
— Правду! Её не задушить и не посадить в темницу! — яростно
выдал шатен, гордо расправив широкие плечи.
— Аграфен, немедленно замолчи! — истошно заголосил ректор и
метнулся к нарушителю спокойствия. — Ты сейчас же отправишься в мой
кабинет, где мы поговорим о твоём исключении!
— Расходимся, судари, расходимся, лекция окончена! — хрипло
выдал одноногий преподаватель боевой магии.
— Однокашники, вы все знаете правду! Только боитесь произнести
её! — проверещал шатен, впав в настоящую истерику. Из его рта
летели слюни, пальцы сжимались в кулаки, а крылья носа бешено
раздувались. — Корсаков — убийца! А все его лизоблюды — пособники
убийцы! А этот ваш князь Белозеров развязал настоящую войну в
Степи!
— Аграфен, умоляю, замолчи, — практически простонал бедный
ректор, схватив парня за руку.
Я хмуро глянул на шатена, а потом на пышущего яростью Пожарского
и украдкой сделал жест, словно душил крикуна. Тот понял меня
правильно. Быстро достал книгу заклятий и вызвал зелёное облачко.
Оно метнулось к Аграфену и втянулось в его тело. И буквально через
мгновение парень закатил глаза и рухнул на парту.
— Я изволил лишить его сознания, — объявил Модест, поправив
короткий галстук. — Так будет лучше для него же самого. Он и так
наговорил лишнего.
— Вероятно, уважаемый Аграфен перебрал со спиртным, либо был в
дурном настроении. А может и хворь какую подхватил. Потому-то он и
выдал весь этот бред, — с улыбкой произнёс я, скользнув взглядом по
студентам, торопливо покидающим аудиторию.