– Зачем вы сюда приехали? – неожиданно и даже озлобленно спросил Шевырев. – Неужели вы не знаете, сколько голодного народу сюда едет. Сидели бы там, где были.
Человек опять развел руками.
– Нельзя было… Рассчитали по волчьему билету… Что ж станешь делать?
– За что ж так? – почти равнодушно спросил Шевырев.
– Так. Забастовка. Ну… депутатом товарищи выбрали… Тогда-то не смели трогать, а теперь, как успокоение пошло, и припомнили, значит… Ну, и вон!
– А вы где работали?
– На копях… В слесарях был.
– Депутатом были?.. Что ж товарищи не выручили?
Шевырев произнес это со странным и недобрым выражением, но смотрел в сторону, точно внимательно прислушивался к новой брехне парня с серьгой.
Слесарь удивленно посмотрел на Шевырева.
– Какая там выручка!.. Пригнали три роты солдат, пулемет поставили… Вот и все!
– А вы разве не знали, что этим кончится?
– То есть… в будущем, разумеется… а пока, конечно, знал…
– Зачем же шли?
– То есть как зачем?.. Товарищи выбрали…
– А вы бы отказались, – по-прежнему безучастно глядя в сторону, возразил Шевырев.
– Ну, как же так… Если все станут отказываться, тогда что ж…
– Однако же против пулеметов лезть все отказались?
– Это дело другое… Мало ли что, на смерть!.. Люди семейные, жены, дети.
– А вы бессемейный?
Слесарь слегка вздрогнул, потупился, потер лоб и тихо ответил:
– Мать есть…
Он помолчал, глядя в угол; и, казалось, тоже внимательно слушал забористого парня с серьгой.
– И хотел посля того инженер выдать за меня дочь, да я отказался…
– П-пчему? – с жалостливым недоверием спросил мужичонка, вперив восхищенный взгляд в рот парню.
– А пытаму, милый человек, что я мастеровой, пролетарий, а она дворянка. Конешно, очень она мне и самому приглянулась, а только нам не рука… На прощанье, значит, она мне сама шампанского вынесла и говорит: «Я вас, Елизар Иваныч, очень уважаю и всегда помнить буду…» Ну, и… кольцо золотое дала… Как же!
– Ну? – придвинулся мужичонка.
– Ну, что ж… Кольцо и теперь… в ломбарде за пять цалковых лежит. Нонича я не при деньгах, опосля уже выкуплю, носить буду… Нельзя, потому – память!
– А что, братцы, я вам скажу! – вдруг совершенно другим голосом сказал парень, поворачиваясь к прочим слушателям. – Попал я в Пензе на аглицкий завод, братьев Морис называется… Так вот, братцы, штука!.. Штрафов никаких, за болезнь без вычету, для рабочих каменные флигеля с мебелью… Ну, просто как в царствие небесное попал… Обращение деликатное, сам старый англичанин все на вы и за руку, как товарищ все равно… Не то что у нас, а прямо, можно сказать, рабочему человеку человеческое житье предоставлено и…